Эд Макбейн - Отрава

Мэрилин вздохнула.

— Слушаю, — сказал Уиллис.

— Я пришла туда в самом начале одиннадцатого, если не ошибаюсь.

— А когда ушла?

— Где-то... точно сказать не могу. Наверное, в половине одиннадцатого.

— Получается уже не несколько минут, а целых полчаса.

— Да, примерно полчаса.

— Хорошо, и что же произошло за эти полчаса?

— Он предложил мне выпить, мы пили кофе, и я сказала ему...

— Что он предложил тебе выпить?

— Виски.

— Ты пила?

— Нет, оно ужасно воняло.

— Ты его нюхала?

— Да.

— Ты брала бутылку в руки?

— Да. Я отвернула крышку и понюхала.

— И как оно пахло?

— Ужасно.

— Чем именно, Мэрилин?

— Откуда мне знать? Как я могу описать запах? Воняло виски. Ужасно.

— Просто запах виски?

— Да, по-моему, так. А что? Там что-нибудь было?

— Что вы делали потом?

— Я завинтила крышку и поставила бутылку обратно на полку. Нелсона отравили? Что-нибудь было в бутылке?

— А что потом?

— Ответь же мне, черт возьми!

— Да, его отравили.

— О Боже! Ведь на бутылке остались мои отпечатки! Это даст твоему коллеге необходимые доказательства, так?

— Если твои отпечатки действительно есть на бутылке...

— Ну конечно же!

— И если в виски обнаружится яд...

— Ты же знаешь, что да!

— Тогда полиции захочется узнать побольше о том, что ты делала с этой бутылкой.

— Все, что я делала... что ты хочешь сказать этим «полиция»? Твой партнер? Или и ты тоже?

— Я тебя слушаю, — сказал Уиллис.

— Я ничего не клала в эту бутылку!

— Ты просто взяла ее с полки...

— Да.

— ...И открыла крышку...

— Да, черт, подери!

— ...И понюхала содержимое.

— Да!

— Почему?

— Потому что Нелсон сказал, что это отличное виски. Он сказал, двенадцатилетней выдержки. И я... мне хотелось... то есть мне было интересно. Мне никогда не нравилось виски, но я подумала, что двенадцатилетнее пахнет лучше, чем другие сорта. Мне всегда казалось, что виски пахнет лекарством.

— Но на сей раз оно не пахло лекарством.

— Я не знаю, чем оно пахло! Я же сказала тебе! Оно воняло ужасно.

— Оно не пахло табаком?

— Не знаю.

— Ну подумай.

— Если я скажу, что оно пахло табаком, то значит, я ни при чем, так? Ведь он был отравлен никотином, да? Так же, как и Джерри. Значит, если я почувствовала запах табака, значит, никотин был уже в бутылке, когда я взяла ее в руки. Но я говорю тебе правду! Я не знаю, чем оно пахло! Я понюхала и закрутила крышку...

— Ну ладно, — вздохнул Уиллис. — А что потом?

— Мы пили кофе. Я сказала, что хочу покончить с этим.

— Как он отреагировал?

— Ему это не понравилось.

— Ты рассказала ему про нас?

— Да.

Уиллис кивнул.

— И что потом?

— Он предложил мне пройти к нему в постель.

— Ты это сделала?

— Нет!

— И что ты сделала?

— Я поцеловала его в щеку и ушла.

— Угу.

— Попрощалась и ушла.

— И через десять, через двадцать минут он умер.

— Я его не убивала!

— Сколько времени ты держала в руках эту бутылку?

— Минуту. Меньше минуты. Все, что я сделала, это...

— Дай сюда свою сумку.

— Что?

— Сумку, которая на столике.

— Зачем?

— Я хочу посмотреть, что там лежит.

— В ней нет никотина, если ты это имеешь в виду...

— Дай сюда.

Она подошла к столику, где оставила сумочку, принесла ее и вывернула все содержимое на пол, рядом с его креслом.

— На, развлекайся. А я пойду выпью.

Она подошла к бару и налила в стакан со льдом приличную порцию джина. Сделала большой глоток, затем подошла к тому месту, где он разбирал ее вещи, валявшиеся у его ног. Помада, карандаш для глаз, кисточка для пудры, салфетки, жевательная резинка, красный кошелек, чековая книжка, ключи, какая-то мелочь...

— Ну что, нашел яд? — спросила она.

Он стал запихивать все обратно в сумочку.

— Куда ты пошла после того, как вышла от Райли?

— В город.

— Зачем?

— Я же сказала тебе, мне надо было кое-что купить.

— И что ты купила?

— Ничего. Я хотела купить сережки, но не нашла ничего подходящего.

— Значит, ты ходила по магазинам с половины одиннадцатого до...

— Я ходила по магазинам до полудня. Затем перекусила...

— Где?

— В закусочной около Джефферсон.

— А что потом?

— Взяла такси и поехала домой.

— И приехала сюда в четверть второго.

— Я не смотрела на часы. Хочешь выпить?

— Нет.

— Там нет яда, можешь не волноваться.

Уиллис долго молчал, сжав руки и склонив голову.

— Карелла будет искать мотив, — сказал он наконец, как бы про себя. — Трое из твоих близких друзей убиты, и он захочет узнать... — Неожиданно он поднял голову. — Может быть, ты мне не все рассказала?

— С той минуты, как я вошла, до минуты, когда...

— Я говорю не о времени, что ты провела у Райли. Я говорю о тебе.

Она непонимающе смотрела на него.

— Может быть, эти трое знали что-нибудь о тебе, что могло бы...

— Нет.

— ...О чем ты мне не рассказала?

— Я рассказала тебе все. Никто из них ничего не знал о моем прошлом.

— А Эндикотт? Он знал, что ты была проституткой?

— Нет.

— Что он знает?

— Только то, что я рассказывала и другим. Я жила в Лос-Анджелесе, жила в Хьюстоне. Ездила в Мексику. Жила в Буэнос...

— Ты никогда не рассказывала мне про Мексику.

— Я уверена, что говорила о Мексике.

— Нет. А они знали, что именно ты делала во всех этих?

— Я сказала, что у меня богатый отец.

— То же самое, что говорила и мне.

— Да. Сначала. Но затем я рассказала тебе все. Ты же знаешь это, Хэл!

— Ты в этом уверена?

— Да.

— Потому что, если ты что-то скрыла...

— Нет, ничего.

— ...И если это хоть как-то связано с тем, что случилось с ними...

— Нет.

— ...Карелла все равно узнает. Он очень хороший детектив, Мэрилин, и он обязательно все выяснит.

— Я рассказала тебе все, — повторила она.

Наступило молчание.

— Все, что тебе надо знать.

— Что еще я не знаю, Мэрилин?!

Она не ответила.

— Что еще, Мэрилин? А Мексика?

Она подошла к бару, добавила в свой стакан льда и, подлив джина, вернулась на свое место.

— Почему бы нам не пойти наверх, в спальню? — спросила она.

— Нет.

Они продолжали смотреть друг на друга.

— Расскажи мне, — произнес он.

В Хьюстоне Мэрилин поначалу работала танцовщицей, как она выразилась, «без верха», в одном из заведений на Телефон-роуд. В ее обязанности входило подсаживаться между выступлениями к посетителям и выставлять их на бутылку дешевого шампанского. С каждой купленной бутылки она получала комиссионные. Иногда ей приходилось позволять себя потискать. Помяв грудь, попку они охотнее покупали шампанское. Позже она узнала, что кое-кто из работавших там девушек оказывает и более интимные услуги, подрабатывая руками, в кабинках мужского туалета. За каждый такой «сеанс» платили по десять баксов. Она тоже стала этим заниматься.