Эд Макбейн - Смотри, как они умирают

— Мать Альфредо Гомеса, — уточнил Куч. — Слышь, приятель, а она торопилась! Зип, как думаешь, он ей сказал?

— На что мне знать, сказал он ей или нет?

— Я что имею в виду… словно его старуха… ну, как если бы он сказал ей…

— Так он и сказал ей. И чем это ему поможет?

— Ты же знаешь, какие эти женщины. Она, может, разволновалась. Она может…

— Хватит пачкать свои штаны, ладно? У тебя нет ничего, кроме крошечных мозгов, ты это знаешь? Ты прямо как мой старик. Он говорит как сенатор. Все по кругу, все одно и то же. Всегда болтает про Пуэрто-Рико. А кого волнует этот чертов остров? Я родился здесь, в этом городе. Я настоящий американец. А он всегда талдычит мне, какой якобы большой шишкой он был в Сан-Хуане. А ты знаешь, чем он там на самом деле занимался? Я выяснил это у своих дядек. Так знаешь, что он там делал?

— Что?

— Велосипеды ремонтировал. Вот такая вот шишка. Большой болтун, и все. С крошечными мозгами.

— У меня хватает мозгов…

— Точно. Хватает. Только увидел, что мать Альфи вышла прогуляться, тут же затрясся мелкой дрожью. Ты уже знаешь, кем собираешься стать, когда вырастешь?

— Нет. А что?

— Ты будешь парнем, который ремонтирует велосипеды.

— Эй, хватит…

— Или парнем, который чистит ботинки.

— Да я за всю свою жизнь ни пары не почистил! — гордо заявил Куч. — Я не чищу даже собственные ботинки!

— Вот потому и выглядишь всегда неряхой, — констатировал Зип и вдруг резко обернулся. Кто-то приближался.

Из-за угла вышел моряк. Это был высокий светловолосый мужчина — ну, еще не совсем мужчина, но уже не мальчик. Возможно, года двадцать два от роду, и он достиг той таинственной границы, которая отделяет мальчика от мужчины, он перенес через нее одну ногу, так что невозможно было с уверенностью думать о нем как о мальчике, но и рановато было с определенностью судить о нем как о мужчине. Мужчина или мальчик, он был в стельку пьян в тот момент, когда обычной для моряков покачивающейся походкой, в которой безошибочно угадывалась и пьяная неуверенность, шествовал по улице. Его белая шапочка ненадежно сдвинута на самый затылок, его белая форма была настолько безукоризненно чистой, что от нее отражалось яркое утреннее солнце. Он остановился на углу, взглянул на вывеску кафе, что-то пробормотал, яростно помотал головой и продолжил свой путь.

Зип хохотнул и ткнул Куча в ребра.

— Ставлю десять баксов — я знаю, что он ищет, — ухмыльнулся Куч.

— Не важно, что он ищет. Иди за Сиксто и Папой. Скажи им, я жду, и терпение мое иссякает. Иди.

— Да остынь, — отмахнулся Куч, но все же торопливо зашагал по улице, миновав пьяного моряка, который повернул обратно к кафе.

Моряк пребывал в том состоянии, когда, кажется, любое действие требует тщательного обдумывания и полной концентрации воли. Он останавливался около каждого здания, изучал его номер и мрачно качал головой. Наконец он все же дошел и до кафе, все еще качая головой. Он внимательно прочел вывеску, как следует поразмыслил, что могут символизировать слова «Кафе Луиса», опять покачал головой и уже было направился дальше по улице, когда Зип окликнул его:

— Помочь тебе, моряк?

— А? — оглянулся тот.

— Похоже, ты заблудился, — заметил Зип.

Он разговаривал очень любезно. Он тепло улыбнулся, и моряк немедленно отозвался на эту улыбку, обрадовавшись такому дружескому участию.

— Послушай… — пьяно забормотал он, — где тут… э-э… Ла… Л-ла Галли… Ла… ох, послушай, я поболтал с парнем в баре в центре, знаешь? И-и… мы начали об-бсуждать… ну… — Он замолчал и некоторое время, прищурившись, с пьяной подозрительностью рассматривал Зипа. — Слушай, а сколько тебе лет?

— Семнадцать, — ответил Зип.

— О…

Некоторое время моряк обдумывал это сообщение, мысли его путались. Потом он кивнул:

— Ладно тогда. Я не хочу пересказывать все поучения этого… этого парня, так вот, мы… мы обсуждали… э-э… мое желание улечься в постель с женщиной, понимаешь? С девушкой. Понимаешь?

— И он послал тебя сюда?

— Да. Нет. Да, да, послал. Он сказал, что где-то здесь есть место, которое называется… называется… э-э… «Ла Галлина». — Он произнес это слово с западным гнусавым выговором, что вызвало новую улыбку Зипа.

— «Ла Галлина», да, — с испанским произношением подтвердил Зип.

— Да, — кивнул моряк, — где я вроде бы смогу найти то, что хочу. Так как насчет этого?

— Он был прав, — ответил Зип.

— Так вот я здесь, — сообщил моряк. Помолчал. — Так где это?

— Прямо на этой улице.

— Спасибо, — закивал моряк. — С-спасибо огромное… — И он, покачиваясь, двинулся по улице.

— Да не за что, — улыбнулся Зип.

Он сделал несколько шагов вслед за моряком, приостановился и зашел в кафе.

— Сделай мне кофе, Луис, — попросил он.

Моряк медленно шел по улице, как и раньше внимательно изучая каждую дверь. Внезапно он остановился, глядя на буквы, выведенные на окне одного бара, и пробормотал:

— «Ла Галлина», будь я проклят. А парень был прав.

Он быстро подошел вплотную к двери, явно не ожидая, что она заперта, попытался открыть ее, выяснил, что не может этого сделать, и, чрезвычайно раздосадованный, ударил по двери кулаком. Потом чуть отступил назад и заорал:

— Эй! Эй! Просыпайтесь! Черт вас побери, просыпайтесь! Я здесь!

— Что за черт? — удивился Луис.

— Да вон морячок бушует, — усмехнулся Зип.

Луис вышел из-за прилавка, потом на улицу. Моряк все еще орал во всю мощь своих легких.

— Эй, ты! — окликнул его Луис. — Потише. Потише!

Моряк обернулся:

— Это ты мне говоришь, приятель?

— Да, я говорю это тебе, приятель. Перестань буянить. Сейчас воскресное утро. И люди хотят поспать, ясно тебе? А ты их будишь.

— Вот именно, именно это я и пытаюсь сделать. Да.

— И для чего же ты пытаешься их разбудить?

— П-потому что я хочу в постель.

— Это причина, согласен, — терпеливо кивнул Луис. — Ты выпил?

— Я? — переспросил моряк. — Я?

— Да.

— Черт, нет!

— А выглядишь так, словно все же выпил немного.

Моряк направился туда, где стоял Луис, уперев руки в бедра.

— И что? Может, я и выпил немного. А ты, можно подумать, никогда не пьешь?

— Бывает, выпиваю, — признался Луис, — бывает и здорово напиваюсь. Пойдем. Я сделаю тебе кофе.

— Это зачем еще?

— Зачем? — Луис пожал плечами и направился обратно в кафе. Моряк последовал за ним. — А потому, что мне нравятся моряки, — пояснил Луис. — Я и сам когда-то был моряком.

— Ну что, нашел это место, приятель? — прервал их беседу Зип.

— Да, там закрыто.

— Я мог бы сказать тебе об этом.

— А чего ж не сказал?

— Так ты ведь не спрашивал.

— А-а, так ты один из тех парней, — догадался моряк.

— Каких парней? — осведомился Зип и весь напрягся, сидя на высоком табурете, словно приготовившись к нападению.