Харри Нюкянен - Ариэль

— Как вы нашли Бакра?

— Благодаря собаке. Я заметил собаку, когда женщина выгуливала ее в Линнунлаулу. Но не думай, что она там просто выводила собачку пописать. Бакр, видно, подозревал, что встреча может оказаться ловушкой, и женщина прикрывала тыл. Она поразила Вейсса, иначе он убил бы ее.

— Но вы ее все-таки убили?

— Я заметил, что между вами что-то возникло. Красивая женщина, это надо признать. Но мы не убивали ее.

— Тогда кто же?

— Бакр знал, что мы наступаем на пятки, и в конце концов психанул. Он начал подозревать, что эта женщина проболтается сразу же, как только он исчезнет, и задушил ее. У нас есть пленка, на ней все записано. Это неприятно слушать. А женщина ведь любила его. По крайней мере, она его в этом уверяла.

Мы посмотрели друг на друга в свете уличного фонаря. Мелкий дождик промочил мне волосы, и капли стекали по лицу и замирали на подбородке. Я отер лицо. Дан смотрел на меня и больше не улыбался.

— Знаешь, почему я доверяю тебе? — спросил он.

— Потому что я настоящий еврей?

— Неправильно.

— Потому что я твой друг.

— А ты друг?

— Больше нет.

— Этого я и боялся. Я доверяю тебе потому, что именно Бакр готовил теракт в ресторане, в котором была твоя сестренка Ханна. Я слышал, она так и не оправилась после этого. Очень жаль, Ханна была классной девчонкой.

Я почувствовал шум в голове.

— Ты думаешь, этого достаточно?

— А что ты знаешь о бизнесе своего брата Эли и его компаньона Макса? Они выступают посредниками по кредитам от компании «Балтик инвест» на сумму не менее десяти миллионов евро. Владельцем «Балтик инвест» является израильский бизнесмен Биньямин Харарин. Его деятельность расследуется в Израиле, поскольку «Балтик инвест» отмывает громадные деньги русской наркомафии. У нас есть подтверждающие документы по каждому банковскому переводу. Это действительно ошеломляющие документы. Еще у нас имеются фотографии, видео— и аудиозаписи.

Дан улыбнулся так, будто вспомнил веселый анекдот.

— Странно, как плохо мы знаем людей. Я тоже думал, что Эли и Макс — добропорядочные главы семейств, но после того, как посмотрел пару видеозаписей, мне пришлось изменить свое мнение. Когда ты далеко от дома, так легко сбиться с пути.

Я сжал зубы с такой силой, что они заскрипели.

— А Эли знает источник этих денег?

— Думаю, что нет. Он просто жадный, как и любой из нас, но это не поможет, если дело получит огласку.

Я непроизвольно сжал кулаки, мышцы напряглись и буквально окаменели.

— Но к чему огласка? — продолжал Дан. — Нам нетрудно устроить все так, что небольшая северная веточка огромного дерева останется нерасследованной, если…

Может быть, в какой-то момент я и почувствовал, что в чем-то понимаю Дана, но сейчас мне хотелось одного — стереть самодовольную ухмылку с его физиономии.

— Пройдемся немного, — сказал я.

Дан посмотрел на небо и раскинул руки:

— Я всегда любил хельсинкский дождь, в нем есть что-то особое.

Сидящий в будке охранник нажатием кнопки открыл ворота, и мы свернули в сторону Малминринне.

— Еще один вопрос, — сказал я. — Ведь никакого теракта не готовилось, правда?

Дан остановился:

— Ты думаешь, что Бакр и Сайед изменили своим привычкам и возлюбили евреев? Теракт был лишь вопросом времени. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Никакого теракта не готовилось, пока.

— А визит министра иностранных дел?

Дан улыбнулся:

— Ты еще не понял?

— Не все, говори.

— Во-первых, нужно было взять Бакра и Сайеда живыми или мертвыми, лучше живыми, поскольку они много знали. Во-вторых, мы хотели напомнить, что ничего не забываем и что убийцы израильских граждан не уйдут от возмездия. Ну и в-третьих, мы хотели пробудить вас от спячки. Ты разве не видишь, как дурят вас и ваше руководство? Все жалеют бедных палестинских детей, которых убивают жестокие израильские солдаты. Израиль — это ругательное слово во всех странах Северной Европы. Ваши первые лица не желают даже встречаться с руководством Израиля, но, когда сюда приезжает палестинский террорист, те же самые люди принимают его с распростертыми объятиями и сочувственно улыбаются. Вы предоставляете террористам, убивающим наших сограждан, безопасное место для отдыха.

Передо мной стоял Дан, которого я не знал. Этот Дан был мне абсолютно чужд, фанатик, которого бесполезно в чем-то переубеждать.

— Наших детей тоже убивают, — продолжал Дан. — Их взрывают, когда они едут на автобусе в школу, в них стреляют, и их режут ножом. Люди ненавидят нас только потому, что Израиль решил: его граждан больше никогда не будут убивать как баранов.

— Только поэтому? — переспросил я.

— Вам пора раскрыть глаза. Однажды жертвами могут стать ваши дети и ваши политики. И тогда вы будете молить нас о помощи. Нет, наш министр иностранных дел на самом деле не приезжает.

— Тогда для чего весь этот спектакль?

— Под этим прикрытием для наших людей нашелся хороший повод попасть сюда, чтобы помочь при проведении операции. Помимо всего прочего мы получили возможность устроить изрядный фейерверк. Благодаря «визиту» заголовки будут броскими: «Визит министра иностранных дел Израиля отменен из-за угрозы террористического акта», «Террористы готовили удар по синагоге», «Теракт был предотвращен в последний момент». Крупные заголовки, большой резонанс.

— Вы привезли оружие и взрывчатку в подвал к Таги Хамиду и в квартиру Лайи и сделали из них террористов, просто подставив их, — сказал я.

— Разумеется. Целое складывается из частей, и все части должны быть подогнаны по своим местам.

Дан сделал шаг ко мне и протянул руку:

— Ты еврей, ты должен понять сердцем. Я защищаю своих сограждан, как ты — своих.

Я посмотрел на протянутую руку, но не пожал ее.

— Привет знакомым.

— Ты забыл, что ты арестован?

Дан успел уже на шаг отойти, но остановился и повернулся ко мне. В руке у него был пистолет.

— Оружие в синагоге, очень некрасиво, — сказал я. — И еще одно дело. Вы в дерьме, гениальный «Моссад» блестяще обведен вокруг пальца.

Выражение беспечности на лице Дана сменилось напряженной улыбкой.

— Думаешь, я тебе поверю.

— Твоих приятелей взяли недалеко от аэропорта. Женщина была при задержании одета в форму стюардессы авиакомпании «Эль-Аль», а мужчина замаскировался под второго пилота.

Мгновение Дан молчал. Наконец он понял — что-то пошло не так.

— И что дальше? Оба они готовы жить, умереть и страдать за Израиль. Их так воспитывали и так учили.

— В таком случае они страдают не за Израиль, а за собственную глупость. Мы нашли и вашу посылку. Человек, которого вы считаете Бакром, не Бакр, а упавший с моста — не Сайед.

Лицо Дана показалось мне маской. Я говорил нечто такое, чего он не мог понять. Он крикнул почти зло: