Фред Варгас - Игра Нептуна

— Понимаю, суперинтендант, но не могу в это поверить. Адамберг и убийство? Нет, невозможно.

— Не умничай. Вы были знакомы две недели. Что ты о нем знаешь? Ничего. Он изверг. И он убил ее, проклятый сукин сын. Если тебе нужно доказательство его безумия — пожалуйста: он не знает, что делал той ночью. Он все забыл. Так?

— Да, — кивнул Санкартье.

— И вы поймаете эту сволочь. Костьми ляжете, будете работать сверхурочно, пока он не окажется за решеткой.

Записка Виолетты, в которой она просила приютить ее друга, подействовала на Базиля, как приказ с самого верха, так что он ничуть не удивился виду измученного человека без багажа.

— Подойдет? — спросил он, открыв дверь маленькой комнаты.

— Да. Большое спасибо, Базиль.

— Прежде чем ты ляжешь, я тебя чем-нибудь накормлю. Виолетта грандиозная женщина, правда?

— Мать-Земля, говоря высоким стилем.

— Как ей удалось провести всех копов в Гатино? — спросил Базиль, явно радуясь успеху своей подруги.

Итак, Базилю известно главное. Маленький человечек с дивным цветом лица и очках в красной оправе сгорал от любопытства.

— Можешь рассказать про ее фокус? — попросил он.

Адамберг в двух словах описал операцию.

— Нет, — прервал его Базиль, вернувшись с бутербродами, — брось этот телеграфный стиль и расскажи обо всем подробно.

Адамберг описал все приемы Ретанкур, в том числе Ретанкур-невидимку в ККЖ и Ретанкур-кариатиду в ванной. Базиль особенно веселился, слушая рассказ о моральных страданиях Адамберга.

— Одного не понимаю, — подвел итог комиссар, — как она не упала. Я вешу семьдесят два килограмма.

— Знаешь, Виолетта — спец в таких делах. Она преобразует свою энергию во что захочет.

— Я знаю. Она мой лейтенант.

«Она была моим лейтенантом», — подумал он, входя в комнату. Даже если они пересекут Атлантику, в отдел он не вернется, а станет прятаться, как разыскиваемый преступник. Ладно, все потом, сказал он себе. Рассортировать образцы, разрезать на пластинки. Разложить по ячейкам.

Ретанкур присоединилась к ним около девяти вечера. Воодушевленный встречей Базиль приготовил комнату, ужин и выполнил ее указания. Он принес Адамбергу одежду, бритву, туалетные принадлежности и все необходимое на неделю.

— Плевое дело, — рассказывала Ретанкур, поедая блинчики с кленовым сиропом.

Адамберг вспомнил, что так и не купил сироп для Клементины. Миссия невыполнима, так сказать.

— Полицейские снова заявились около трех. Я читала, лежа на кровати, и разыграла для них целый спектакль: ужасное беспокойство за вас, уверенность в том, что произошел несчастный случай. Лейтенант волнуется за своего шефа. Бедная Жинетта, она меня почти жалела. С ними был Санкартье.

— Как он? — встрепенулся Адамберг.

— Расстроен. Мне показалось, что вы ему по-настоящему нравитесь.

— Это взаимно. — Адамберг представил себе ужас сержанта, узнавшего, что его новый друг взял да и убил вилами девушку.

— Он был расстроен и не усердствовал, — уточнила Ретанкур.

— В ККЖ некоторые считают его глуповатым. Портленс говорил мне, что у него в голове опилки.

— Он чертовски не прав.

— Значит, Санкартье не согласен с остальными?

— Похоже на то. Он как будто не хотел пачкать руки. Не участвовать, не влезать. От него пахло сладким миндалем.

Адамберг отказался от добавки. Мысль о том, что Добряк Санкартье, благоухающий миндальным молочком, не бросил его на съедение волкам, слегка взбодрила комиссара.

— Судя по воплям в коридоре, Лалиберте впал в бешенство. Они сняли наблюдение через два часа, и я спокойно уехала. Машина Рафаэля вернулась на гостиничную стоянку. Он выскользнул из сети. Он очень хорош, ваш брат.

— Да.

— Мы можем говорить при Базиле, — продолжила Ретанкур, разливая вино. — Итак, вы не хотите доставать документы через Данглара. Ладно. У вас в Париже есть свой человек?

— Кое-кого я знаю, но полагаться нельзя ни на одного.

— У меня есть надежный человек. Могила. Скала. Но вы должны пообещать, что у него не будет неприятностей, что вы не станете меня расспрашивать, не назовете моего имени, даже если Брезийон арестует вас и прижмет.

— Это само собой разумеется.

— Кроме того, он остепенился и больше не ввязывается в сомнительные дела, но если я попрошу, изготовит для вас документы.

— Это ваш брат? — спросил Адамберг. — Тот, которого вы прятали под халатом?

Ретанкур поставила бокал на стол.

— Как вы догадались?

— По вашему беспокойству. И многословности.

— К вам возвращаются полицейские навыки, комиссар.

— Спорадически. Как быстро он сможет их сделать?

— За два дня. Завтра мы изменим вам внешность и сфотографируем, отсканируем снимки и отошлем в Париж. Думаю, паспорта будут готовы к четвергу. Экспресс-почта доставит их нам в следующий вторник, и мы в тот же день улетим. Базиль купит билеты. Два билета — на разные рейсы, Базиль.

— Конечно, — кивнул тот. — Они ищут пару, так что разумнее будет разделиться.

— Мы переведем тебе деньги из Парижа. А сейчас побудь нашей мамочкой.

— И думать забудьте о том, чтобы высунуться наружу, — сказал Базиль. — Ваши кредитки в дело пускать нельзя. Завтра фотографию комиссара опубликуют в «Ле Девуар». И твою тоже, Виолетта. Ты выехала из гостиницы, так сказать, «не простившись», и попала в черный список.

— Семь дней в заточении, — посчитал Адамберг.

— Нечего хандрить, — сказал Базиль. — У нас есть все необходимое. Будем читать о себе в газетах, развлечемся.

Базиль был оптимистом, его не смущало даже то, что он прячет у себя потенциального убийцу. Слово Виолетты было для него законом.

— Я очень люблю ходить, — улыбаясь, сказал Адамберг.

— Здесь длинный коридор. Будете шастать туда-сюда. Виолетта, тебя я вижу в образе пресыщенной богачки. Согласна? Завтра с утречка отправлюсь по лавкам, куплю тебе костюм, колье и каштановую краску для волос.

— Одобряю. А комиссару пойдет большая лысина, на три четверти макушки.

— Отлично придумано, — одобрил Базиль. — Лысина меняет человека. Костюм в бежево-коричневую клеточку, лысина и животик.

— И седина, — добавила Ретанкур. — Купи осветлитель. И лимон. Нам нужны профессиональные материалы.

— У меня есть коллега — он кинообозреватель и свой парень. У него полно знакомых среди поставщиков. Завтра я все раздобуду. И сделаю фотографии в лаборатории.

— Базиль — фотограф, — пояснила Ретанкур Адамбергу. — В «Ле Девуар».

— Он журналист?

— Да. — Базиль хлопнул комиссара по плечу. — И у меня за столом сидит живая сенсация. Ты угодил прямиком в осиное гнездо. Не боишься?

— Риск есть, — ухмыльнулся Адамберг.

Базиль весело рассмеялся.

— Я умею молчать, комиссар. И я намного безобиднее вас.