Сью Графтон - Убийца

Рози — хозяйка таверны, расположенной недалеко от моего дома, венгерка лет шестидесяти, толстая, невысокого роста, с крашеными рыжими волосами. Отличается диктаторскими замашками, всегда говорит, что думает, властная. Подозрительно относится к незнакомым людям. Готовит она восхитительно, но, вот беда, любит диктовать, что ты должен есть на первое, что на второе, и не терпит никаких возражений. Ко мне Рози относится покровительственно, но иногда бывает чересчур навязчивой. Но я терплю — ради мира и спокойствия, как в случае со сварливой бабкой вашего лучшего друга. Я часто заглядываю в ее заведение, потому что мне нравится здесь непритязательная обстановка. Кроме того, от моего дома до таверны рукой подать. Рози явно полагает, что раз я ее постоянная клиентка, то она имеет моральное право поучать меня. Впрочем, она не ошибается.

В тот вечер после злополучного происшествия, когда я показалась в дверях, ей достаточно было лишь бросить на меня беглый взгляд, чтобы понять, что у меня проблемы. Она тут же наполнила для меня стакан белого вина из своих личных запасов. Я заняла свою любимую кабинку в глубине зала. Не прошло и десяти секунд, как возле столика материализовалась Рози и поставила передо мной стакан с вином.

— Меня ограбили, Рози. Кто-то выбил стекло машины и прихватил с собой все самое дорогое для меня, включая пистолет,— сказала я мрачно.

— Я принесла тебе soska lues.— объявила она.— Потом ты отведаешь салат из сельдерея и красного перца, чудесные булочки Генри, пирожок с капустой и вишни во фритюре — если, конечно, будешь хорошей девочкой и быстро опустошишь тарелку. Ничего подобного с тобой не случилось бы, если бы у тебя был хороший муж. Это я тебе говорю.

Впервые за несколько дней я рассмеялась.

На следующее утро, в понедельник, я начала утомительный процесс восстановления содержимого моей сумки. Прежде всего я занялась своим «Фольксвагеном», так как нужные мне учреждения открывались в 8 утра. Я сделала всю бумажную работу, необходимую для получения дубликата водительских прав, заплатив за него три доллара. Как только открылся банк, я закрыла мой текущий счет и открыла новый. Потом я заехала домой и позвонила в Сакраменто, в Бюро расследовательских служб, в Отдел пропаж, подав заявление на выдачу мне удостоверения частного детектива взамен украденного. Я вооружилась пачкой визитных карточек, запас которых имелся дома, откопала старую сумку, которой могла бы пользоваться, пока не куплю новую. Я заехала в аптеку и сделала некоторые покупки, чтобы возместить небольшие запасы лекарств, которые я всегда имела при себе как само собой разумеющееся, в том числе противозачаточные таблетки. Еще придется заменить и стекло в машине. Такая тоска.

Я приехала в офис только к полудню, лампочка на автоответчике настойчиво мерцала. Я отложила утреннюю корреспонденцию, проходя мимо стола, нажала кнопку обратной перемотки и, открыв жалюзи, чтобы впустить свежий воздух, прослушала запись.

«Мисс Миллхоун, это Феррин Уэстфолл, мой телефон 555 5790. Моя жена и я обсудили вашу просьбу о встрече с нашим племянником Тони, и если вы с нами свяжетесь, мы решим, что делать дальше. Пожалуйста, поймите, мы не хотим нервировать мальчика. Мы надеемся, что вы поведете разговор с ним благоразумно».

Раздался щелчок, свидетельствующий о конце записи. Тон мистера Уэстфолла был бесстрастным, идеально подходящим к его официальному, хорошо поставленному голосу. Ни вздохов, ни тени колебания. Я оценивающе подняла брови. Тони Гаэн в надежных руках. Бедный ребенок.

Я сварила себе кофе и выпила половину чашки, прежде чем решила перезвонить. В трубке раздались два гудка.

— Здравствуйте! ПФК,— сказала женщина.

ПФК оказалась «Перфорейтид Форманек Корпорейшн» — поставщик промышленных шлифовальных средств, шлифовальных станков, скоб, резцов, фрез и точных инструментов. Я знаю это, потому что задала женщине вопрос, и она продекламировала весь инвентарный список мелодичным голосом, думая, вероятно, что я торгую одним из перечисленных товаров. Я попросила к телефону Феррина Уэстфолла.

Раздался щелчок.

— Уэстфолл,— сказал он.

Я представилась. Последовало молчание, возможно, означавшее испуг. Я подавила желание обрушиться на него со всякой пустяковой болтовней, дав возможность продлиться паузе столько, сколько было нужно ему.

Наконец он сказал:

— Тони свободен сегодня вечером между семью и восьмью, если вам это подходит.

И дал мне адрес.

— Отлично,— сказала я.— Спасибо.

А про себя добавила: «Осел». И повесила трубку.

Я опустилась во вращающееся кресло и положила ноги на стол. Итак, отвратительный денек. Мне нужна была моя сумка. Мне нужно было мое оружие. Я хотела наслаждаться жизнью, а не тратить время на всю эту конторскую ерунду. Я выглянула с балкона. По крайней мере, не было дождя. Я придвинула корреспонденцию и начала просматривать ее. Большая часть ее была ненужным хламом.

Я начала снова испытывать беспокойство, думая о Джоне Даггетте и его поездке на лодке через гавань. Вчера, на пляже, намерение опросить соседей в качестве свидетелей казалось бессмысленным. Сегодня я не была так уверена. Кто-то, может быть, видел его. Пьяный в общественном месте обычно бросается в глаза, особенно в то время, когда на улице не так много людей. Гости, приезжающие на уик-энд в прибрежные мотели, к этому часу уже уехали, по всей видимости, но, тем не менее, нужно попробовать. Я схватила куртку, ключи от машины, закрыла офис и спустилась по задней лестнице.

Всякий раз, когда я вижу свой «Фольксваген», он выглядит все хуже и хуже. Ему четырнадцать лет, этому поржавевшему бежевому и помятому созданию. А теперь еще и разбито окно со стороны пассажирского сиденья. Всякий раз, когда я подумываю о новой машине, мой желудок начинает выделывать сальто-мортале. Мне не хочется обременять себя новыми расходами на машину, скачками в страховых премиях, крупными регистрационными взносами. Моя теперешняя регистрация обходится мне в двадцать пять долларов год, что вполне меня устривает.

Я повернула ключ и мотор моментально завелся. Я хлопнула по приборной доске и вырулила задним ходом, направляясь к побережью на юг по Стейт-Стрит.

Я припарковалась у Кабана, как раз напротив входа на пристань. Вдоль бульвара расположились восемь мотелей, ни в одном из них номера не были дешевле шестидесяти долларов за ночь. Был уже «мертвый» сезон, но свободных мест все еще не было. Я начала с первого мотеля «Бродяга», где представилась администратору и узнала, кто работал ночным портье в предыдущую пятницу, быстро записала имя и оставила свою визитную карточку с запиской на обороте. В отличие от многих других аспектов моей работы, опрос людей требует чрезвычайного терпения и пристрастия к повторению одного и того же, что нелегко. Тем не менее это приходится делать на всякий случай — вдруг кто-то и в чем-то дополнит какую-нибудь деталь, которая сможет помочь. Направляясь к последнему мотелю, я вернулась к машине и проехала вниз по бульвару с полмили.