Чарльз Тодд - Крылья огня

В шкафу было так темно, что он не мог увидеть, нельзя ли как-то отодвинуть задние панели; пришлось вынуть среднюю, а затем и нижнюю полку, чтобы провести руками по стенке.

Ничего.

Он вернул нижнюю полку на место и ощупал край левого кронштейна, на котором полка держалась. Кусок полки отломился, и что-то со звоном упало вниз и несколько раз ударилось о деревянный пол. Ключ? Он опустился на одно колено и стал шарить рукой по полу, но так ничего и не нашел. Раздосадованный, он отошел к противоположной части шкафа и начал поиски сначала. На поиски ушло минут пять: вещица нашлась в одной из туфель.

Небольшой золотой медальон – такие обычно дарят маленьким девочкам. Он поднес его к окну, где было больше света. На внешней крышке он увидел переплетенные инициалы «М.А.М.». Маргарет-Анна Марлоу? Пальцы нащупали крошечную застежку; открыв медальон, он увидел внутри два маленьких портрета. Они были написаны маслом – изумительные миниатюры, изображавшие мужчину и женщину. Всмотревшись, он узнал их. Розамунда и ее первый муж, капитан Джордж Марлоу. Родители Анны. Замечательный подарок на день рождения или на Рождество; носить его нужно было под одеждой, очень осторожно.

Почему медальон оказался в комнате Оливии? Или Оливия просто унаследовала его после смерти сестры, а потом забыла о нем?

Ратлидж вернулся в шкаф и снова выдвинул полки, затем убрал коробки и туфли. Сначала на четвереньках, затем выпрямившись он ощупал стены и пол.

Ничего. Кроме крошечной щепки, которая отлетела от нижней полки из-за его неуклюжести.

Он поднял полку, желая взглянуть, откуда отлетела щепка и можно ли приделать ее на место.

Щепка оказалась кончиком более длинного куска дерева, которое очень осторожно было вставлено в задний край тяжелой полки. Перочинным ножом он осторожно вынул длинный кусок, и тут из освободившегося пространства на пол выпал еще один предмет.

Ратлидж поднял его и полку и отнес к окну.

Вторым предметом оказался золотой ершик для чистки трубок, приплюснутый от частого использования. Правда, выгравированные на нем инициалы еще можно было разобрать: «Д.С.Ч.» Джеймс Чейни, отец Николаса? Ратлидж положил ершик на подоконник рядом с медальоном.

Поднеся полку к свету, он заглянул внутрь и увидел выдолбленную в дереве нишу. Кто-то набил ее ватой; между волокнами блеснуло золото. Ратлидж принялся медленно и осторожно опустошать тайник.

Сначала ему попались золотые детские запонки. И снова с инициалами: «Р.Г.Ч.». Ричард Чейни? За запонками последовал красивый перстенек с печаткой – судя по размеру, тоже детский. На печатке с наружной стороны был выгравирован герб. Внутри, на ободке, – инициалы: «Р.Э.М.Т.». Розамунда Тревельян? Затем Ратлидж извлек миниатюрное золотое распятие. Фигура Спасителя на нем слегка стерлась. Судя по буквам с обратной стороны, распятие принадлежало Брайану Фицхью. Наконец, за всеми остальными, лежали золотые часы в форме лодочки, с инициалами «Н.М.Ч.». Часы Николаса!

Солнечный луч осветил поднятый парус. Ратлидж положил часы рядом с другими вещами на деревянный подоконник; несмотря на тепло, льющееся снаружи, ему стало холодно.

Он точно знал, что это такое.

Он видел множество подобных коллекций на фронте, во Франции. Пуговица с шинели немецкого офицера. Очки сбитого летчика. Нашивки капралов и сержантов, пластинки из воротников офицерских шинелей, мятый прусский шлем, пистолет, взятый у трупа, пустая пулеметная лента…

Его разум упорно отказывался облечь находки в слова. Тогда Хэмиш сделал это за него.

«Трофеи мертвецов», – тихо произнес он.

Все вещицы маленькие, все золотые. Все они обладают большой ценностью, и каждая вольно или невольно указывает на жертвы Оливии Марлоу.

Ратлидж с трудом заставил себя отвлечься от страшных находок. Ему предстояло многое сделать.

Он начал с письменного стола на изящных, тонких ножках. В нескольких выдвижных ящиках он нашел почтовую бумагу разных размеров с гравировкой, такие же конверты, чернильницы, ножницы, коробку с визитными карточками, на которых стояло имя Розамунды, счетную книгу с записями о покупках в магазинах Боркума и Лондона. Записная книжка в кожаном переплете содержала множество штемпелей и адресов, ни один из которых не представлял особого интереса. Кроме того, в столе лежали перья и карандаши. Единственной по-настоящему личной вещью оказалась вырезанная вручную из дерева подставка для пера в виде чудовищной рыбы. Таких рыб раньше изображали на углах старинных карт: чудовища, разинув пасти, поджидали ничего не ведающие корабли. Внизу, на крошечной рыбьей чешуйке, он заметил инициалы: «Н.М.Ч. – О.А.М.». Николас сделал подарок Оливии. Или, может быть, О. А. Мэннинг?

Нижний ящик с левой стороны оказался пустым.

На туалетном столике, в высоком комоде, бюро и прикроватной тумбочке Ратлидж нашел больше личных вещей: духи, косметику, гребни, щетки, украшения и безделушки, кружевное нижнее белье, шелковые шарфы и чулки, кружевные носовые платки, молитвенник, свечи, спички. Ничего необычного, хотя некоторые предметы туалета выглядели, пожалуй, слишком смелыми, вызывающими.

По словам Рейчел, родственники уже забрали все, что придавало комнате неповторимый вид: картины, фотографии, ценности, которые не собирались продавать вместе с домом. Правда, в комнате Оливии многое оставили на месте – возможно, из уважения к Стивену.

Похоже, Оливия сама позаботилась о том, чтобы не оставлять никаких следов. Кого она боялась – полицейских или будущих биографов, стремящихся лучше понять характер женщины, жившей здесь?

Возможно, вещи, спрятанные в платяном шкафу, пролежали там очень долго; раз до сих пор их никто не нашел, вполне вероятно, не нашли бы еще много-много лет. До тех пор, пока они не утратили бы своего значения, найденные чужаками, поселившимися здесь…

Ратлидж снова подошел к окну и по очереди повертел в руках каждую вещицу.

Если перед ним в самом деле трофеи, то жертв было шесть. Сестра Оливии Анна. Ее отчим Джеймс Чейни. Сводный брат Ричард Чейни. Отчим Брайан Фицхью.

И родная мать Розамунда Тревельян.

И человек, который посвятил ей всю жизнь. Николас Чейни.

Значит, Оливия была совершенно уверена в Николасе. Не сомневалась, что он умрет вместе с ней. Или рассчитывала отправить его в небытие прежде себя.

– Боже правый! – вырвалось у Ратлиджа.

Неожиданно для себя он начал проклинать старшего суперинтендента Боулса за то, что тот прислал его сюда.

Перед тем как выйти, он вернул трофеи, указывающие на убийцу, в тайник. Но забыть о них не мог; мысли о золотых вещицах буквально жгли его. Плотно задвинув шторы, Ратлидж вышел из комнаты Оливии и закрыл за собой дверь. В голове прояснилось, мысли обрели четкость.