Андрей Лариков - Проклятая группа. И последние станут первыми

Хомич сделал акцент на «угрозыске», намекая тем самым, что он как шеф оперов имеет полное право предлагать такие новшества. Но Грищенко и без всяких акцентов понял, куда ветер дует.

— Идея, конечно, любопытная, — кивнул он. — Но пока что я не вижу особого смысла. У нас есть профильные подразделения. Каждое из них наработало большой опыт работы, каждое по своей линии.

— Но вообще идея интересная? — уточнил Шевелев.

Грищенко поколебался, жалея, что начал с дипломатичной фразы — и вот теперь Сам Лично вцепился в нее. Помолчав, он решил действовать прямо и посмотрел Хомичу в глаза.

— И кого, если не секрет, ты предлагаешь в эту спецгруппу? Надеюсь, не Кротова?

— Вообще-то, именно его, — заявил Хомич и поспешно добавил: — А почему бы и нет? Вон как ребята вчера сработали. Разом мокруху раскрыли и серию из 15 краж. А профильные подразделения, между прочим, три недели пытались эту серию раскрыть.

— Просто повезло, — пожал плечами Грищенко, не собираясь сдаваться. — Один раз кому угодно подфартить может. Хочешь их отметить? На здоровье. Давайте им премию дадим. Я только за. Тем более, они заслужили. Но специально под них какую-то экспериментальную группу создавать… Это явно перебор. Без вариантов.

Шевелев кивнул, обдумывая его слова. Чувствуя, что инициатива уходит, Хомич решил, что сейчас самое время доставать козырь из рукава.

— Егор Ильич, у вас в Подмосковье друг, начальник УВД, так? Карташов?

— Валера Карташов, да. При чем здесь он?

— Я узнал тут кое-что. У него в управлении есть такая же особая группа.

У Шевелева была слабость — это его приятель, под которым он когда-то служил на Урале. Сам Лично очень уважал Карташова и старался во всем брать с него пример — даже сейчас, когда Шевелев и сам был на аналогичной должности.

— Группу в управлении Карташова создали при начальнике угрозыска, — добавил Хомич самое главное. — И результаты особая группа показывает очень хорошие. Я специально узнавал в ихнем штабе.

— При начальнике угрозыска, говоришь? — задумался Шевелев. — Хочешь сказать, ты готов? Под свою ответственность?

Грищенко попытался что-то сказать, но Хомич опередил его, уверенно кивнув полковнику:

— Так точно, Егор Ильич.

— Вы им объяснили, что договор типовой? — вопросил Щербаков, пробегая глазами письмо от фирмы-партнера.

— Конечно, Петр Иванович. Они говорят, что их некоторые пункты смущают. И они не готовы подписывать бумаги в таком виде.

— Тогда можете сказать им «до свидания» и пожелать удачи в поисках тех, кто будет прогибаться под них, — отозвался Щербаков, отбрасывая бумагу в сторону.

— А нам стоит? — неуверенно спросила сотрудница.

— Будьте вежливы, но настойчивы, и люди потянутся, — Щербаков сухо улыбнулся. — Мы уверены в себе и у нас отличная репутация, так что мы можем позволить себе не подстраиваться под каждого.

Щербакову было около 40, всем своим видом он старался воплощать успех — лоснящийся, преуспевающий, в дорогом небрежно расстегнутом костюме. Еще в молодости он четко для себя уяснил главное правило жизни: если ты хочешь чего-то — иди к своей цели, невзирая ни на одно препятствие, как будто их нет, и добивайся своего во что бы то ни стало. И мир сдастся — и сам даст тебе то, что ты требуешь. Так он действовал всегда. И во всем. Свою юридическую фирму Щербаков создавал семь лет с нуля, когда другие закрывались из-за очередных слухов об опять-таки очередном кризисе. Щербаков начинал, снимая крохотную комнатушку под офис в убогом разваливающемся здании на окраине. А сейчас в его подчинении более 50 человек — юристов, консультантов и прочих. Из которых пятеро, главные менеджеры фирмы, присутствовали сейчас в его кабинете на рабочем совещании. Поэтому Щербаков был уверен в том, что говорил.

— Надеюсь, сработает, — неуверенно промямлил сотрудник. — Петр Иванович, а если они решат уйти к Сидорову?

— Если они погонятся за дешевизной, это их выбор. Потом сами прибегут назад и подпишут что угодно, лишь бы работать с нами. Не первые и не последние, — отрезал Щербаков. Этот мямля начал его раздражать. Щербаков повернулся к своему заму. — С банком решили вопрос?

Зам не успел ответить, потому что у Щербакова зазвонил сотовый. Взяв дорогой «Верту», Щербаков взглянул на дисплей и улыбнулся.

— Извините, супруга, — после чего нажал кнопку ответа и поднес телефон к лицу. — Да, Алла, слушаю.

В его ухе тут же раздался сдавленный женский крик — звук вырвался из динамика мобильника и заставил Щербакова вздрогнуть. Те из сотрудников, кто сидел рядом, тоже услышали странный звук и удивленно уставились на Щербакова.

— Алла?

Но ответил ему совсем другой голос. Мужской, холодный и безапелляционный.

— Твоя жена у нас. Это похищение. Пока она в безопасности, но я в любой момент перережу ей глотку. Ты меня слышишь? Готовь пять миллионов наличными, или она умрет. Понял?

Сидевшие рядом сотрудники оторопели, слыша отголоски неизвестного абонента и видя лицо Щербакова, немедленно бледнеющее. Щербаков попытался ответить, но не смог — голос подвел его. Лишь со второй попытки он дрожащим лепетом произнес:

— Не… не трогай… Что… Где она?

— Пять миллионов рублей, запомни, — холодный рык собеседника чеканил каждое слово, — Или я пришлю тебе коробку с ее головой. Готовь деньги, и быстро! И запомни: НИКАКИХ мусоров! Узнаем, что ты нас обманул — твоя телка сдохнет.

А потом звонивший отключился. Щербаков опустил трубку, глядя на нее шокированным и неверящим взглядом. Он выглядел так, словно сейчас грохнется в обморок. Сидящий рядом зам дернул сотрудника за рукав и выдохнул:

— Воды, быстро!

Телефон Щербакова выпал из его ладони и со стуком ударился о стеклянную поверхность стола для совещаний.

Когда Хомич заглянул в подвал к операм, Лазарев и Гарин кололи очередного гопника, чью физиономию они действительно обнаружили на записи с камеры наблюдения в парке в Центральном районе. Хомич кивнул Кротову, призывая выйти. Разговор с облаченным в форму подполковником полиции в темном сыром подвале смахивал на тайную встречу заговорщиков в подземельях замка — не хватало только факела.

— Сам Лично сказал, что подумает. Так что теперь остается только ждать, Сань. Но я ему периодически буду на мозги капать, ты меня знаешь…

— Это да, это ты можешь, — хмыкнул Кротов.

— …Так что надеюсь, в этот раз получится. Пару недель для приличия поломается, может быть. Хотя надо бы побыстрее, пока ваше вчерашнее задержание не забылось… Может, вам еще кого-нибудь отловить?

— Материал дашь — легко.

— Материал я могу дать только тем, у кого есть полномочия, а ваша прерогатива пока — гопники и прочая шушера.