Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

— Говорили, что вы с характером, господин полковник, но надо и меру знать. Согласен, вы все понимаете, приношу извинения, но постарайтесь, пожалуйста, ведь можно работать и быстрее.

— Я не умею.

— Скажите, Лев Иванович, вы хотели бы стать заместителем министра? — Госсекретарь улыбнулся, взглянул испытующе.

— Конечно, нет! — ответил Гуров. — Мои клиенты порой говорят, мол, сильно выгадал: поменял такси на «черный ворон». Я свободный уважаемый человек. А вы мне предлагаете кандалы и холуйство.

— Каждый министр холуй?

— Министр, который министр и дело знает, — хозяин и человек. А любой выдвиженец обязательно холуй.

— Теория интересная.

— Это не теория, а обыкновенная жизнь.

— Значит, по-вашему, я холуй?

— А по-вашему? — Гуров понял, что шагнул через край, сделал неловкую попытку исправить положение, сказал: — Не будем переходить на личности, господин госсекретарь, и вернемся к делу.

Госсекретарь выдержал паузу, проглотив оскорбление, спросил:

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Возможно, если ответите на мои вопросы.

— Спрашивайте.

— Почему делом занимается милиция, а не служба безопасности?

— Не знаю, слышал, что так пожелала мадам Гораева. Якобы кто-то из ее подруг назвал ваше имя.

— Я тоже слышал, но мне данная версия не нравится, — сказал Гуров. — Кто из кандидатов имеет шансы стать президентом, если нынешний президент и спикер выйдут из борьбы?

— Как это выйдут? — удивился госсекретарь. — Президент никогда не снимет своей кандидатуры.

— Теоретически. Допустим.

— Глупость, и допускать нечего.

— Вы улавливаете мою мысль, господин госсекретарь? — спросил Гуров. — Я пытаюсь определить лагерь, из которого дали команду. Убийство наносит ущерб президенту, следовательно, стрелка направили не вы и не кто-то из вашей команды…

— Ну спасибо, господин полковник, премного благодарен, — перебил госсекретарь. — Хотя вас и раздражают упреки в некомпетентности, вы абсолютный дилетант в политической игре. Убийство в доме спикера парламента дискредитирует исполнительную власть, создает из этого хама и пролазы мученика. Ребенку ясно, что все это чистой воды провокация и убийство организовали люди самого Гораева. Кстати, вот вам и ответ на вопрос, почему розыск преступника поручен милиции, а не службе безопасности.

— Безопасность подчиняется вам, а не спикеру, — возразил Гуров. — Дайте команду…

— Приказ подписан, — вновь перебил госсекретарь, — прокуратуру мы тоже тряхнули. Но этот… Гораев не допускает наших людей в свои владения.

— Работы хватает и вне пределов заповедника.

— Заповедник? — Госсекретарь улыбнулся. — Точно сказано, передам ваше определение президенту, посмеемся. Так вы поняли, кто приказал убить девушку?

— Нет, господин госсекретарь, не понял.

— Я же объяснил! Просто, как таблица умножения.

— Это слишком просто, — Гуров понял, что его пригласили лишь для того, чтобы натравить на спикера. Гуров не любил, чтобы его натравливали, словно служебную собаку, и рассердился. — Убийство поставил блестящий математик, который давно забыл таблицу умножения. Убийство девочки только начало, если мы не поймем ход мысли противника, не определим его конечную цель, то превратимся в борзых, которые гоняются за механическим зайцем. Мы будем бессмысленно бежать, терять силы, авторитет, а он будет неумолимо приближаться к цели. Если мы ее не определим, не прекратим гоняться, не пойдем на перехват, то проиграем. И первой жертвой в политической борьбе станете вы, господин госсекретарь. — Полковник знал, что бьет ниже пояса, однако не удержался и добавил: — Возможно, сложится иначе, ведь политик я никудышный.

Надо отдать должное госсекретарю — он никак не выдал своего волнения, все так же склонив голову набок, спокойно смотрел на собеседника.

— В худшем случае меня снимут, но место подыщут. Что будете делать вы, господин полковник?

А я считал, что ты умный, чуть было не сказал Гуров. Меня, как говорили во время войны, дальше фронта не пошлют, парень. Сыщик смотрел на высокопоставленного чиновника с сожалением и молчал.

— Хорошо. — Госсекретарь привычно погладил свою папку для бумаг. — Оставим, закончим, так сказать. Значит, вы полагаете, что убийство имеет непосредственное отношение к предвыборной кампании?

— Точнее, я такой вариант не исключаю. Мы должны готовиться к худшему.

— Вы сторонник президента?

— Я гражданин России.

— Странный вы человек.

— Обыкновенный.

— Что вы собираетесь предпринять?

— Работать. И прошу мне не мешать, если мне понадобится помощь, я обращусь.

— Ко мне? — удивился госсекретарь. — Считаете, что это так просто? — Он достал визитную карточку и написал два номера. — Один прямой, — и указал на аппарат, — второй домашний.

— Спасибо, — Гуров положил карточку в карман, — скажите своим ребятам, чтобы они на мне не висли. Они, конечно, не послушаются, но вы все равно скажите.

— Как это не послушаются? — возмутился госсекретарь. — Я прикажу вас не беспокоить, обращусь лично.

— Хоть к господу богу! — перебил Гуров, встал, поклонился и пошел к дверям. — Не послушаются, и все!

Когда Гуров открывал дверцу своего «жигуленка», подошли двое в штатском.

— Здравствуйте, здравствуйте, господа, — весело сказал Гуров. — Беседовать я с вами буду только в кабинете моего начальника генерала Орлова.

— Нам приказали…

— Каждый офицер выполняет приказы своего начальства, — перебил Гуров. — Я еду в министерство, меня ждет генерал Орлов, можете следовать за мной.

— Вы поедете с нами. — Коротко стриженный белобрысый парень с шеей профессионального борца положил широкую ладонь на дверцу «жигуленка».

— Послушай, парнишка, — Гуров отступил, создавая дистанцию для маневра, — ты крепенький, я вижу, но я тебя изувечу так быстро, не успеешь ахнуть. Второе. Я договорился с госсекретарем, что вы оставите меня в покое.

Второй штатский выглядел интеллектуальнее и, видимо, был поумнее.

— Не будем ссориться, Лев Иванович, — сказал он миролюбиво. — Мы лишь исполнители и не уполномочены вести переговоры с генералами. Нам приказали вас доставить, предупредили, что вы человек с норовом…

Оперативника перебила рация, которая запищала в кармане.

— Минуточку, — он отошел в сторону, повернулся спиной.

Гуров наблюдал за происходящим с легкой улыбкой, держался от блондина подальше, видел, что парень очень хочет подраться и заломать строптивого мента.

— Вопрос решен, господин полковник, — сказал оперативник, убирая рацию, — желаю вам всего наилучшего, извините.

Блондин недовольно заворчал, Гуров подошел, ткнул пальцем ему в грудь:

— Тебе повезло, сопляк. Учти, у меня прекрасная память на лица.