Юрий Козлов - Кайнокъ

Герои-черноморцы

Моряки-черноморцы предприняли дерзкую разведку тылов противника. Ночью на двух весельных шлюпках они приблизились к ялтинскому берегу, занятому врагом, но в момент причаливания были обнаружены и встречены сильным огнем. Разведчики отошли мористее. Па рассвете два немецких катера вышли на поиски их, догнали и принялись расстреливать из крупнокалиберных пулеметов. Моряки подпустили немцев на сто метров и ответили из ручных пулеметов и автоматов. Их огонь оказался метче. Один катер был тотчас поврежден, второй взял его на буксир и увел к берегу. Победа! Однако фашисты не отказались от намерения уничтожить смельчаков. Во вторую атаку они бросили два торпедных катера. Бой закипел с новой силой. И снова наши славные моряки метким огнем вывели из строя одного грозного противника. Вынужден был остановиться и второй для оказания помощи поврежденному катеру.

На этом испытание морских разведчиков не закончилось. Уже недалеко от своей базы, когда до дома осталось подать рукой, наперерез им всплыла немецкая подводная лодка. Фашисты бросились к орудию, стали разворачивать его. Моряки пулеметным огнем загнали их назад в лодку и пошли на сближение. Испугавшись гранат, подлодка быстро погрузилась и ушла с пути.

Восемнадцать советских моряков, вооруженных стрелковым оружием, на весельных шлюпках трижды за день выходили победителями в боях с превосходящим врагом…

Раньше срока

На заводе, где директором тов. Н., раньше срока на месяц и четыре дня сдан в эксплуатацию и начал выдавать продукцию плавильный участок. Участок расположен вбившем помещении монастырском церкви. На вопрос, как рабочим удалось сократить срок пуска, бригадир монтажников Осипов пошутил:

— С божьей помощью.

Неунывающий народ — монтажники — неделями не выходили из цеха…

Сбор лекарственных растений

Комсомольцы Моховской школы приступили к сбору лекарственных растении. Две бригады сборщиков решили заготовить не меньше 60 килограммов шиповника, спорыша, ромашки и др. лекарственного сырья…

Не допускать ошибок

Па многих приусадебных огородах отмечены хорошие исходы моркови. Погода стоит благоприятная, и всходы быстро развиваются. Однако будет ошибкой не провести прорывку исходов. Иначе морковь вырастет мелкой и не даст урожая.

Хорошая инициатива

Учителя района решили своими силами заготовить лесоматериал для достройки школы, а также необходимое количество дров. В бору лесхоза закипела дружная работа. За первые четыре дня семь преподавателей и два ученика заготовили 64 кубометра лесопродукции…

Сбор книг

Успешно идет сбор книг для советских районов, освобожденных от фашистских захватчиков. Организациями города собрано уже 2500 книг. Поступает общественно-политическая, научная, художественная и другая литература. Собрано много произведений классиков марксизма-ленинизма. Сбор книг продолжается…

Концертно-эстрадное бюро

Городской сад. Вечер Вольфа Мессинга. (Психологические опыты.)

Кино

Звуковая картина «Яков Свердлов». (В программе киножурнал «Репортаж с фронта Отечественной войны».)

Ночью приснилось Пирогову, будто он яму копает. Чем глубже, тем ниже и ниже сам опускается, а отвал растет и уже выше головы поднялся, ни чего-то не видать кругом, только квадрат неба высокого да краешек тучи темной.

Он открыл глаза, проснувшись сразу, как от испуга. В комнате еще темно было, но окна уже посветлели. За ними новый день зарождался.

Убедившись, что еще рано, Корней Павлович снова завалился в постель. Подумал вдруг, откуда сон взялся? Последнее время он засыпал на правом боку и просыпался на нем, как после глубокого наркоза или обморока.

Закрутился? Устал?

Устал. Напряжены, натянуты нервы. Чем глубже вникал он в работу, тем…

Да ведь и сон об этом! Чем глубже, тем выше отвал, тем грознее, неразрешимей трудности, тем беспокойней на душе… Шофер, Якитов… Дети… Воздушный шар, пропади он пропадом… Корова… Длинный список краж в отдаленных деревнях. И в Ржанце тоже…

А Ударцев!

Чем дальше, тем навязчивей, невыносимей вопросы. Что же случилось на том повороте? Почему? Как?

Глубже в лес — не знаешь, на какой сосне глаз остановить. А остановить надо. Иначе зачем он назначен начальником отдела, зачем паек получает? Живет наконец зачем?

На утреннем рапорте управлению спросил-таки Пирогов по телефону… Не утерпел, спросил у Лукьяненко:

— Товарищ подполковник, я посылал рапорт с просьбой назначить эксгумацию. Но пока не получил ни «да», ни «нет».

— Ваша просьба рассматривается.

— А как вы считаете?.. Если не секрет, конечно… — осторожно пощупал, помня, что именно Лукьяненко приезжал на похороны, листал «Дело о несчастном случае» и, как показалось тогда Корнею Павловичу, остался Лукьяненко не совсем доволен результатами расследования.

— Я и так много сказал, — сухо ответил подполковник.

Пирогов трубку положил, но руку с нее не убрал, точно это оставляло за ним возможность продолжать разговор какое-то время спустя после обдумывания.

«Что ж он такое сказал, если и так много? — подумал озадаченно, — Просьба рассматривается? Но отсюда много не возьмешь… И потом этот официальный тон: вы! Прошлый раз он был проще. Отечески добрее…»

И вдруг он понял, что ставя под сомнение результат расследования, он как бы поставил под сомнение добросовестность Кречетова и самого Лукьяненко.

Вот черт! Так невозможно дело хорошо делать, если оглядываться постоянно: кабы кого не обидеть, как бы не «обойти» старшего.

Ирина Петровна приоткрыла дверь, убедилась, что он освободился после рапорта, вошла.

— Товарищ лейтенант, там старик вас добивается.

— Какой старик?

— Только с вами говорить хочет.

Корней Павлович на ходики взглянул: подождем, подумал, имея в виду недавний разговор. Сделал знак Долговой, зовите, кто там…

Старик был стар и сед, как Берендей. Он вошел на подогнутых ногах, хмурый, но не страшный, как ему, наверное, хотелось. Пока он шаркал войлочными обутками, обшитыми кожей, Пирогов пытался угадать, какое важное дело привело его в НКВД.

— Слушаю вас, отец, — сказал, усадив посетителя удобней.

— Дело у меня семи аршин, семи вершков, — сказал старик протяжно, точно причитая слова, достал из-за пазухи бумажку. — Не хочу Германом быть. Русский я.

Заявление было и того путаней. Старик ругал фашистов и не хотел, чтоб его считали тоже…

— Не герман я. Восемьдесят лет русский, слава богу…

Пирогов уже чуть не начал сердиться, но тут до него дошло: старика зовут Германом Ильичом Большаковым. Дряхлый и немощный, он, видите ли, нашел способ выразить свое отношение к идущей на нас Германии и, поощряемый какими-то шутниками, пришел отказаться от своего немецкого имени, просить новое имя себе.