Мартин Соларес - Черные минуты

— Какие сигареты вы курите? Я сбегаю и принесу вам еще!

Ранхель вздохнул:

— «Рейли»… или нет, лучше «Фарос», — и протянул деньги.

Ну вот, еще десять песо. По словам Чикоте, у Ромеро была жена и трое детей, и чтобы заработать лишний грош, он идет на любые унижения. Но как бы там ни было, больше Ромеро ничего от него не получит.

Ранхель принялся рассеянно листать «Меркурио», ища колонку Маккормика, но не нашел. «Почему я бегаю по кругу?» — думал он, в то время как перед глазами стояла мертвая Юлия Косепсьон Гонсалес. Всякий раз, когда он читал отчет, у него возникало стойкое ощущение, что он что-то упускает… Вот только что?

В поисках подсказки Ранхель встал и вышел в коридор. Там он остановился у старой полки с книгами. Выбор литературы был небогат: свод законов, автодорожный атлас, «Архипелаг ГУЛАГ», неизвестно как сюда попавший, «Челюсти», пара журналов Национального географического общества с фотографиями города, несколько брошюр профсоюза нефтяников и «Трактат по криминологии» Куроза Куарона. Великий доктор Куроз, известный во всем мире криминалист, был учителем его дядьки. Он поймал и изучил несколько самых неуловимых преступников, он точно знал, как работает их мозг. Он читал лекции в Скотленд-Ярде, он был настолько знаменит, что Альберт Хичкок пригласил его консультантом для «Психо». «Если бы дядя был сейчас жив, — думал Ранхель, — можно было бы с ним связаться».

Ранхель стоял в глубокой задумчивости, когда появился Луис Калатрава по прозвищу Колдун. Он носил густую бороду и длинные волосы, одевался как бродяга и с виду совсем не походил на полицейского. Он служил на посту на въезде в город и форму надевал не чаще раза в месяц, только если являлся в отделение за зарплатой. Ему давно перестали напоминать, что надо подстричься, ибо это было бесполезно.

— Привет, Ранхель! — сказал он. — Сто лет тебя не видел. Как дела?

Первое их знакомство относилось к тому времени, когда Ранхель был безработным. Он ездил по округе, ища себе занятие, и как-то раз Колдун тормознул его из своей будки.

— Эй, у тебя есть что-нибудь почитать? — спросил волосатик и, увидев на переднем сиденье свежий выпуск «Ла Нотисии», конфисковал его.

Впоследствии Ранхель узнал, что Колдун практически живет на посту. Целыми днями сидит, смотрит на машины, читает что под руку подвернется, то есть что удастся отобрать у проезжающих, или слушает по радио музыку. Начальство сослало его туда с глаз долой, потому что Калатрава всех раздражал свой бестолковостью и был в общем абсолютно несносен. В обязанности ему вменялось досматривать машины, что направляются в Паракуан, на предмет наркотиков, но и тут толку от него было с гулькин нос. В город он выбирался редко, питаясь рыбой, креветками и крабами, которых ловил прямо из окна своего кабинета, а отчеты передавал по телефону Лолите.

— Может, по пиву, а? — предложил Колдун.

— Сейчас не могу, извини, — ответил Ранхель. — Потом, когда будет время и настроение.

Как-то раз выдался именно такой случай. Ранхель купил на заправке упаковку из шести банок и отвез на пост Колдуну, благо жил по соседству.

— Я не пью один, — сказал ему Колдун, — посиди со мной.

Они прикончили шесть банок пива и бутылку сомнительного портвейна, который Колдун покупал где-то в розлив. На следующий день Ранхеля одолело сильнейшее, доселе невиданное похмелье, и последующие несколько месяцев он избегал заезжать на пост. Однако в ту ночь Колдун проникся к нему симпатией и стал, приходя в отдел, оставлять ему записки. «Зеленый грузовик номер 332 TBLB, предположительно перевозит травку. Владелец белого «рама», номер 470 XEX, сутенер». Это были фрагменты журнала досмотров, который велся весьма нерегулярно. Иногда он просил привести ему выпивку, мыло, зубную пасту, поскольку машины у него не было, или одолжить денег.

— Может, все-таки пропустим по кружечке?

— Не могу, некогда.

— А когда ты сможешь ко мне заехать?

— Ну… на днях.

— В пятницу?

— Посмотрим.

И тут вмешалась Лолита.

— Сеньор Ранхель, вам звонит сеньора Эрнандес.

— А кто это?

— Это мать погибшей девочки, из школы «Фробель».

— А я здесь при чем? Пусть связывается с Табоадой, он ведет расследование.

— Я ей говорила, но она настаивает.

— Пусть Вонг ответит.

— Он сейчас занят.

Ранхель обернулся и посмотрел на Вонга — сидя за своим столом у стены, тот показывал ему средний палец, как бы говоря: «Да пошел ты, Ранхель. Ты что, за идиота меня принимаешь? Это дело Табоады».

На часах было ровно десять. Ранхель понимал, что если эта женщина не уймется, то его ждет очень долгий день. В час пришел продавец гуаяберас. Круз Тревино и Бешеный Пес купили себе по одной. Еще две парень оставил на столе Траволты.

— Купите гуаяберу, сеньор.

— Нет, спасибо.

— Можно в рассрочку.

— Нет, в другой раз.

— Это не просто рубашка, это знак того, что вы поддерживаете мэра.

С тех пор как президент Эчеверриа ввел моду на гуаяберы, все госслужащие считали своим долгом их носить. Мало того, у каждого на столе стоял его портрет в гуаябере, точно Эчеверриа — святой или волшебник, хранящий от сил зла.

Едва продавец удалился, в зал снова выглянула Лолита:

— Она опять звонит! Уже в четвертый раз!

«Что за сучка эта сеньора Эрнандес? — думал Ранхель. — Чего ей от меня надо? Неужели она не понимает, что я ей не помогу?»

— А на второй линии адвокат Барбоса!

Услышав это имя, все присутствующие — Вонг, Проф, Бедуино — настороженно подняли головы. Дон Агустин Барбоса, мэр Сьюидад-Мадеры, был одним из лидеров оппозиции, что в те дни считалось едва ли не самоубийством. Но Барбоса, благодаря своей известности и крепкому бизнесу, сумел обойти на выборах провластного кандидата. Шеф, как положено, его недолюбливал. Ранхель встречался с ним дважды, когда был жив дядя, и тот произвел на него хорошее впечатление. Интересно, зачем он звонит?

— Переведите мне этот звонок, — попросил он Лолиту.

Бедуино осуждающе покачал головой.

Минуту спустя, когда на столе зазвонил телефон и Ранхель снял трубку, секретарь сказала ему, что дон Агустин только что ушел, но будет ждать его в ресторане и что дело очень важное. Выходит, надо ехать в «Эксельсиор».

На пересечении Калле-Хуарес и Авениды Идальго долго не хотел загораться зеленый. Рядом стоял щит ненавистной компании «Рефрескос де Кола» и еще один, принадлежащий профсоюзу нефтяников. На первый Ранхель специально не смотрел, на втором был изображен нефтеперегонный завод и профсоюзный босс, который говорил: «Честность превыше всего».

Когда проехали все машины, следующие из Лас-Ломас, слева выскочил грузовик «Рефрескос де Кола» и едва не раздавил его. Логотип «Рефрескос» промелькнул в паре дюймов от его лица. «Эти шоферюги ездят как хотят, — возмущался Ранхель, — будто дорога принадлежит им. Надо с этим что-то делать, иначе они всех передавят». Но тут загорелся зеленый, и он нажал на газ.