Мартин Соларес - Черные минуты

Он шел вдоль берега реки по кукурузному полю, вспоминая свой сон. Кукуруза, что ему приснилась, была гораздо пышнее. Этой тропинкой он проходил сотни раз и до того привык к вечной грязи, что не обращал на нее внимания, как и на пение цикад. Ночь выдалась холодной, с реки поднимался туман.

Парома возле пристани не было — наверное, паромщик решил заночевать на другом берегу. Ранхель забарабанил в дверь ближайшей рыбацкий хижины.

— Что — опять? — спросил недовольный Лобина, выглядывая на улицу. Он был в одном нижнем белье. — Погоди, только надену сандалии.

Что ему оставалось делать? Полиция есть полиция.

На середине реки они повстречали паром, идущий обратно. Ранхель захотел пересесть к другому борту, боясь, что его обдаст волной, но пока пересаживался, встречная волна так резко задрала нос лодки, что он чуть не опрокинулся назад. Он оглянулся — лодочник, спокойно сидя у двигателя, глядел на него со злорадной улыбкой. «Этот мерзавец ненавидит меня, — подумал Ранхель. — Он был бы рад, если бы я сейчас полетел кувырком в воду и утонул».

На пристани Лобина спросил, когда Ранхель поедет обратно. Ранхель лишь покачал головой — а вернется ли он?

Как можно было предполагать, Сиго пока не появился. Ранхель ждал, потирая глаза. Черный ночной махаон опустился ему на ботинок. Один из тех, что считаются дурной приметой, предвестником смерти. Да еще и батарейки в часах сели. Он даже не мог узнать, который час. «А что, если я не вернусь? — думал Ранхель. — Что, если они убьют меня? Я запер дверь на два ключа, как Марианна выйдет из дому?» Мир, казалось, кишит дурными предзнаменованиями. Куда запропастился этот чертов Ромеро? Надо торопится, пока ночь темна. Они же договорились. Ранхель слонялся по пристани в сыром тумане. Начинало саднить горло.

Фотография преступника, вырезанная из газеты, лежала в правом кармане брюк. С тех пор как он увидел ее, она не оставляла его в покое. А первый раз его просто мороз по коже продрал. Было ощущение, что кто-то, ведающий его судьбой, подкинул ему ключик, который он не знает, как использовать. Взгляни на эту фотографию. Кого она тебе напоминает?

Он скрестил руки на груди, чувствуя локтем свой пистолет, и задумался, что за человек этот тип, которого они скоро должны арестовать. Расчетливый убийца, буйный сумасшедший, неудачник, замкнувшийся в стенах собственного «я»? Не опасно ли будет перевозить его на заднем сиденье? А где, кстати, наручники? Черт, он же отдал их Бешеному Псу, да так и не забрал. Что же делать? Оглушить и засунуть его в багажник? С реки донеслась мелодия Рубена Блейдса «Тибурон». Где-то в бархатной черноте загудел паром. Рядом вспыхнули и погасли фары. Сиго наконец-то приехал.

— Все готово?

— Порядок, босс. Бензин, двигатель, масло, вода, тормоза, воздух и кофе.

Садясь в машину, он со страхом подумал о том, что Марианна осталась одна у него дома. Он посмотрел в ту сторону, но за темнотой и туманом ничего было не разглядеть.

Свидетельские показания Сидронио Гарзы, бывшего управляющего на ранчо

Я помню все, как будто это было вчера. Сиго спросил меня, как туда добраться, и я ему рассказал. Если я всю жизнь проработал рядом на поле, то как я забуду?

От Сан-Хуан-Рио-Муэрто, сказал я ему, поезжай по сто восьмидесятому хайвею до Виктории. В Алдаму не езди, не проедешь, потому что возле Сулимы разлилась Рио-Колорадо и затопила все дороги. Так что в Эстасьон-Мануэль сворачивай на Гонсалес. Как проедешь Арройо-дель-Койо и Сьерро-дель-Нагваль, будет грунтовая дорога, которая ведет в Гомес-Фарьяс, по ней и езжай, потому что все другие закрыты. Как увидишь знак «Сьюидад Виктория», езжай прямо до перекрестка и там поворачивай на Сан-Фернандо. По старому хайвею не езди, там потоп. А тот, что я говорю, идет через Рио-Пурификасьон, которая впадает в Рио-Колорадо и в водохранилище Падилла. Оттуда до Сан-Фернандо рукой подать. Через двадцать минут после Сан-Фернандо, поверни на Матаморосо, да смотри не вздумай свернуть на Вале-Верди, ни в коем случае, а езжай всю дорогу до Арройо-дель-Тигре и следи за указателями. Если где заметишь, что написано «Пасо-Калеброн», ты на верном пути.

Значит, Пасо-Калеброн. Там уже сложнее. Езжай прямо и прямо, потому что если свернешь не туда, то угодишь сразу на три КПП подряд. А ты езжай прямиком мимо Лас-Анимас, Ла-Венада, Ель-Рефудо и Ойос-де-Миль. Так и приедешь на ранчо Ла-Глория. Это в самом конце Пасо-Калеброн. Как она кончится, будет дорога в манговой роще, где стоит ржавый трактор. И рядом этот дом. А перед ним два поста и два охранника. Один Чуй, второй — дон Киприано. С Чуем надо держать ухо востро, потому что он полный негодяй. Киприано у них за старшего, тот еще мерзавец. Они вооружены. Ночью лучше не соваться, потому что и днем-то никого не пускают, и кто его знает, как оно выйдет ночью. Да и что ты там забыл? Ты хоть знаешь, кто там хозяин? Знаешь? Ну ладно, ладно, я просто спросил.

Они заплатили сбор за проезд по федеральному шоссе, и плакат за будкой пожелал им счастливого пути: Hasta luego, amigos turistas. На ланч остановились в кабаке у дороги среди хижин, крытых пальмовыми листьями, где ели только крестьяне и водители. Вокруг было восемнадцать велосипедов и несколько грузовиков для перевозки скота. Ночевали в жарком мотеле с пластиковыми ширмами место дверей, за которыми десятки тел занимались любовью практически на виду у всех.

Банановые плантации, лачуги, пивные лавки, набитые конфискатом, заброшенная автозаправка, ресторан, где нет посетителей, и хозяева — старик и маленькая девочка — стоят в дверях, с тоской глядя на дорогу… И полное отсутствие электрических фонарей. Пластиковые баки для хранения питьевой воды, апельсиновые рощи, утонувшие в сорняках, и в небе — шелест гигантских величественных пальм. Красношеий черноперый гриф на обочине, стая диких собак, терзающая сбитую машиной овцу… Заброшенный песчаный карьер, лунный пейзаж без растений и деревьев, бульдозер, воткнувший свой ковш в землю, два тягача и два мусоровоза, притихшие в ожидании…

Два рекламных щита «Рефрескос де Кола»… После третьего Ранхель, щелкнув языком, открыл термос и жадно осушил его до дна.

Наконец, на одной развилке они увидели указатель: «Матаморосо направо, Вале-Верди налево». Вскоре за поворотом показалось кладбище — покосившиеся от времени и непогоды памятники и кресты — и еще один указатель: Пасо-Калеброн. Асфальт кончался, сменяясь грунтовой дорогой, и Арройо-дель-Тигре не заставил себя долго ждать. Не пойми откуда появился туман — местность была холмистая, и дорога круто забирала вверх.

Миновав трое деревянных ворот, которые Ромеро оставил открытыми настежь — на тот случай, если обратно им придется поспешать, — они достигли вершины холма. Когда мимо мелькнуло название поместья и напоминание, кому оно принадлежит, Винсенте снял кольт с предохранителя. Следуя его примеру, Ромеро вынул пистолет и пристроил его на сиденье между ног. Они тащились на самой низкой скорости. Жара стояла под сто градусов точно. Туман то редел, то сгущался вновь, будто кто-то гнал на них белые облака. Впереди показался большой дом, деревянные хижины, пасущиеся лошади, послышался собачий лай. Этого они не предусмотрели.