Иэн Рэнкин - Водопад

— Да… да… — бормотал он, записывая. — Я оставлю записку у него на столе. Нет, я не знаю, когда он вернется.

Пока он говорил, Эллен снова принялась листать протоколы вскрытия. Что-то привлекло ее внимание, и она поднесла папку ближе к глазам.

— Старина Сильверс сегодня пользуется особой популярностью, — сказал Ребус, бросая трубку на рычаги. — А ты… Эй, что там такое?!

Эллен показала на что-то внизу страницы.

— Ты не можешь прочитать, чья это подпись?

— Которая? — Под протоколом вскрытия стояло две подписи и дата: 26 апреля 1982 года, понедельник. Хейзл Гиббс, утопленница из Глазго, погибшая вечером в пятницу. Под одной из подписей было напечатано: «Замещающий патологоанатом»; под другой, чуть более разборчивой — «Старший судебно-медицинский эксперт, Глазго».

— Даже не знаю, — сказал Ребус. — Фамилии должны быть напечатаны на титульном листе.

— Да, — кивнула Эллен. — Но титульного листа в папке нет. — В подтверждение своих слов она перевернула несколько предыдущих страниц.

Ребус обошел вокруг стола, встал рядом с Эллен и наклонился.

— Может, страницы перепутались? — предположил он.

— Может быть, — сказала Эллен, быстро перелистывая содержимое папки. — Но не думаю…

— А когда их только прислали, титульный лист был?

— Не знаю. Профессор Девлин ничего не говорил.

— Насколько я помню, в восемьдесят втором году старшим судебно-медицинским экспертом Глазго был Эван Стюарт.

Эллен снова открыла страницу с подписями.

— Да, — сказала она. — Во всяком случае — похоже, но меня интересует тот, второй.

— Почему?

— Может быть, мне просто кажется, но если ненадолго закрыть глаза, а потом снова посмотреть на подпись, то… Словом, у меня такое впечатление, что здесь написано «Дональд Девлин».

— Что-что?… — Ребус взглянул на подпись, закрыл глаза, снова взглянул. — В восемьдесят втором Девлин работал в Эдинбурге… — Он не договорил — ему в глаза бросилось слово «замещающий».

— Ты видела эти документы раньше? — спросил Ребус.

— Отчетами занимался Девлин, я была у него чем-то вроде секретаря.

Ребус слегка помассировал шею.

— Не понимаю, — проговорил он. — Почему Девлин ничего не… — Он схватил телефон, набрал девятку, потом городской номер. — Профессора Гейтса, пожалуйста. Это очень срочно. Скажите — звонит инспектор Ребус… — Последовала пауза, пока секретарша переключала линию. — Сэнди?… Да, я всегда говорю, будто у меня срочное дело, но на этот раз, похоже, я не слишком преувеличиваю. Ты помнишь апрель восемьдесят второго?… Мог профессор Девлин делать вскрытие в Глазго? — Он немного послушал. — Нет, Сэнди, в восемьдесят втором. В апреле месяце… — Он кивнул и, встретившись взглядом с Эллен, стал вполголоса повторять, что говорил ему Гейтс: — Кризис… острая нехватка персонала… Гм-м… То есть, если я правильно тебя понял, ты хочешь сказать, что профессор Девлин мог работать в Глазго в апреле восемьдесят второго?… Огромное спасибо, Сэнди, я тебе еще позвоню. — Он с силой опустил трубку на аппарат. — Дональд Девлин был в Глазго в то время.

— Но… я не понимаю. Почему он ничего нам не сказал?…

— Потому что он не хотел, чтобы мы об этом узнали, — сказал Ребус после долгого молчания. — И именно поэтому он украл из папки титульный лист.

— Но зачем?

Ребус некоторое время перебирал в уме известные факты. Когда они сидели в баре «Оксфорд», Девлин специально вернулся с полдороги, чтобы еще раз напомнить о необходимости отправить акты о вскрытии обратно в полицейские архивы. Да и бальзовый гробик из Глазго был грубее остальных, словно его сделал человек, у которого не было под рукой подходящих материалов и привычных инструментов. А его интерес к Кеннетту Ловеллу, к гробикам с Трона Артура?… Джин!..

— У меня плохое предчувствие, — сказала Эллен, внимательно наблюдавшая за его лицом.

— Я всегда доверял женской интуиции… — Ребус осекся. Как раз этого-то он и не сделал. Он не обратил внимания на то, что самые разные женщины реагировали на присутствие профессора крайне отрицательно.

— На чьей машине поедем? — быстро спросил он. — На твоей или на моей?

Джин медленно выпрямилась. Профессор Девлин по-прежнему загораживал дверь; его светло-голубые глаза были холодны, как Северное море, а зрачки превратились в две черных точки.

— Это ваши инструменты, профессор? — спросила Джин, чтобы что-нибудь сказать.

— Не Ловелла же!..

Джин судорожно сглотнула.

— Я, пожалуй, пойду?…

— Боюсь, я не могу этого допустить, юная леди.

— Почему?

— Потому что вы наверняка догадались…

— Догадалась о чем? — Она огляделась по сторонам, но все пути к спасению были отрезаны, а под рукой, как назло, не было ничего, что могло бы сойти за оружие.

— Вы знаете, что это я сделал те маленькие гробики. У вас это на лице написано, так что можете не притворяться.

— Девушка из Данфермлина… Она была вашей первой жертвой? Вероятно, вы убили ее сразу после того, как умерла ваша жена?

— Не так. — Девлин поднял палец. — Я прочел о ее исчезновении в газетах, сделал игрушечный гроб и подбросил… Словом, это было что-то вроде мемориальной доски, этакое маленькое memento mori [28] Помни о смерти (лат.). . Потом были и другие… много других. Один Бог знает, что в конце концов с ними стало. — Он сделал шаг в комнату. — Как я уже говорил, моя жена умерла летом семьдесят второго, но понадобилось некоторое время, чтобы боль от моей потери превратилась в нечто другое. — Его губы, блестевшие от испарины, растянулись в улыбке. — Энн… Она не просто умерла. Несколько месяцев она страдала, а потом… потом у нее просто отняли жизнь. Как у нас пишется — «от естественных причин». Ни тебе мотива, ни виноватых… Трупы, которые я вскрывал после того, как ее не стало… В конце концов мне начало хотеться, чтобы они тоже страдали перед смертью. — Девлин сделал еще шаг, остановился возле стола и машинально погладил полированную столешницу. — Не следовало мне упоминать о Ловелле… Я не учел, что профессиональный историк непременно заинтересуется моей теорией и начнет копаться в прошлом, выискивать факты… и проводить параллели с настоящим. Надо же было случиться, чтобы вы… именно вы оказались единственной, кто сумел докопаться до истины. Столько лет… и столько маленьких гробиков, а между тем никто…

Пока он говорил, Джин прилагала поистине титанические усилия, чтобы взять себя в руки. Ей это удалось — во всяком случае, теперь она могла стоять не держась за стол.

— Как же так!.. Ведь вы помогали Джону проводить следствие…

— Не помогал, а мешал, моя дорогая. Да и кто на моем месте сумел бы отказаться от подобной возможности? В конце концов, я расследовал свои собственные дела и… и присматривал за тем, как это делают другие.