Леонид Словин - Транспортный вариант

Футляр был предназначен для больших мужских очков с массивной оправой, в него же можно было при необходимости поместить и женские — солнцезащитные, причудливо изогнутые — «стрекозу» или «бабочку».

В отношении плитки шоколада у Денисова не было никаких сомнений: она принадлежала Белогорловой. Такую же он видел у нее в столе.

Денисов подумал, что мог бы прямо здесь, в «Запорожце», подвести свой скромный итог.

«Логически связаны между собой только причина и ее прямое следствие-начало движения рефрижераторного поезда и несчастный случай», подумал он.

На секунду ему словно стало легче оттого, что он точно сформулировал свою мысль.

"Можно, конечно, связать приезд Белогорловой в Коломенское с прибытием рефрижераторного поезда, доставившего в Москву дефицитные рыбопродукты, а наличие пули в вагоне с последующей кражей книг из библиотеки пансионата.

Есть над чем поломать голову… Но существует факт, от которого не уйти.

Если Белогорлова не «допустила бы, как напишут потом в постановлении, грубого нарушения правил Министерства путей сообщений, выразившегося в переходе,железнодорожных путей в неположенном месте», вряд ли мне пришлось бы всем этим заниматься".

Надо было ехать, но Денисов предпочел осмотреть «Запорожец» по второму разу, все больше проникаясь тоскливой обстановкой разбитой машины, ее тусклым убранством, всеми невыразительными предметами, окружавшими библиотекаршу в этом ее втором доме.

«После инкассации я уехал бы в отдел, Белогорлова бы отбыла по своим делам — возможно, мы никогда бы не встретились».

Укладывая назад в ящик мелкие принадлежности автосервиса, в шапочке с помпоном Денисов неожиданно обнаружил тонкую, маленького формата книжицу в знакомой обложке — он и сам осенью покупал такую для Лины.

На обложке стояло:

"РАСПИСАНИЕ ДВИЖЕНИЯ ПРИГОРОДНЫХ

ПОЕЗДОВ

(Павелецкое направление)"

Денисов внимательно перелистал его — номер одной из электричек против строчки «Коломенское» был обведен карандашом. Электричка следовала в сторону Каширы в 19.30.

«За час до той электрички, к которой библиотекарша спешила», — подумал инспектор.

Подруга Белогорловой жила в новом кооперативном доме с подъездом, оборудованным автономным запирающим устройством.

Прежде чем попасть в вестибюль, Денисову пришлось нажать кнопку с номером квартиры, представиться по внутреннему домофону, объяснить причину визита.

— Ужас! — Щасная еще ничего не знала о случившемся. — Когда это произошло?

— Я все объясню, — сказал Денисов.

Сработало запирающее устройство, Денисов получил доступ к лестнице, вызвал лифт. На двенадцатом этаже его встретила болезненно полная молодая женщина в очках, с едва заметной асимметрией лица.

— Но жить она будет? — Щасная прижала руки к груди.

Денисов не ответил.

— Господи!

Квартира оказалась гулкой, словно выключенной из ритма городской жизни.

Мебели в комнате было немного. В кухне, успел заметить Денисов, было тоже светло и просторно.

— Как это случилось? — Щасная кивнула на пуф.

Себе она выбрала кресло-качалку.

— Несчастный случай произошел у платформы Коломенское, — — он сел. Пуф оказался достаточно прочным.

— Леонида была одна?

— Трудно сказать. Мы не знаем даже, как она попала туда.

— Не знаете? — переспросила Щасная.

— Нет.

— Не удивляюсь, — она как-то горько усмехнулась. — Леонида никогда не рассказывала о себе. Это у нее с детства.

— Скрытность?

— Есть люди, которые переносят новости в начало разговора. Начинают с новостей. А она, я еще в детстве заметила, может что-нибудь оставить на конец.

— Вы давно ее знаете?

— Я жила у них в деревне. На даче. Потом вместе училисв, — Щасная качнула под собой кресло-качалку. — В одном институте.

— Дружили?

— Бывали близки и расходились, — она остановила качалку. — Знаете, как бывает… Даже у лучших подруг:

то нужны, то становятся в тягость. Иногда спокойнее с теми, кто нас не знает… — Денисов обратил внимание:

это были суждения вполне зрелого человека. — У нас, женщин, все сложнее, чем между мужчинами…

— Возможно, — Денисов кивнул.

Где-то далеко, за лоджией, прогрохотал трамвай.

Денисов огляделся. Вещи в квартире были словно подчеркнуто обнажены ни чехлов, ни салфеток — прочно занимали отведенные им места. Пребывания мужчин в квартире не ощущалось: ни одна книга, ни одна газета не валялась на подоконнике или у телевизора.

— Стены, наверное, большой толщины, — Денисову показалось, что он нашел причину особого покоя квартиры.

— Планировка, — хозяйка показала рукой, — три стены граничат с улицей, а не с соседями. Удобно: мой дом — моя крепость! — улыбка почему-то получилась вымученной.

— Что вы можете сказать о Белогорловой? — спросил инспектор.

— Что вас интересует?

— Почти все. Трудно разобраться в поступках человека, о котором ничего не знаешь. Не можешь даже представить.

— Училась она в детстве неважно… — отправной точкой Щасная почему-то избрала успеваемость, — Отметки?

— Не в том дело. Я, например, училась хорошо. Считалась маяком, — она снова толкнула кресло-качалку. — Нам, помню, твердо внушили: кто учится на пять, будет в жизни счастливее четверочника или троечника…

Денисов кивнул, хотя не до конца понимал. Он не был отличником. Отметки не играли в его жизни большой роли.

— Двоечника и вовсе не принимали во внимание; Предполагалось, что он будет прозябать всю жизнь. Понимаете?

— Кажется, понимаю.

Он знал в школе таких девочек. Заполненные аккуратным, красивым почерком особой гладкости тетрадки, обернутые цветной бумагой учебники, наглаженные ленты и фартучки. В каждом классе обязательно была такая девочка, как обязательно были кандидаты и другие непременные роли верзилы-второгодника, середнячка, смешилы и троечника, который мог бы учиться лучше, если бы захотел.

— Прямо не говорили, но это подразумевалось: кто хорошо учится, поступит в институт, найдет работу по душе. Друга жизни… — она снова невесело улыбнулась. — Счастье. И некоторые, вроде меня, из кожи лезли, ничего не замечали вокруг, кроме учебы! — она посмотрела на Денисова. —

Хотя с тех пор, по правде говоря, никто ни разу не поинтересовался моими отметками. Это между прочим. Зато я, встречаясь с людьми, почти всегда думаю: «Какие у них были оценки в школе? Как они учились?»

Денисов внимательно слушал.

— Но мы, думаю, сейчас не об этом. Леонида все поняла раньше меня.

Удивительный реализм. Мне кажется, у них он от матери/ Жили в нужде. Все отсюда.

Отметки не очень ее интересовали…

— Как сложилась ее жизнь?

— Я знаю только вехи. Вы, наверное, о них слышали… — Щасная поднялась, принесла из второй комнаты табакер, придвинула Денисову.