Леонид Словин - Транспортный вариант

К Нижним Воротам Денисов попал в конце дня.

У пансионата стоял уже известный инспектору автобус, в котором сотрудников отвозили к метро «Измайловская». Автобус был пуст, квадратные часы на центральном здании, которые Денисов не заметил, впервые приехав сюда, показывали без четверти пять.

Огромный парк вокруг, отдаляясь, переходил в обычный, не очень ухоженный подмосковный лес, повсюду, словно бинты, мелькала белоснежная береста берез.

«Любопытно, как все это выглядит летом…» — подумал Денисов.

В вестибюле он не нашел никаких изменений. Только объявление об экскурсии, которое он видел третьего дня, сменила афиша популярного вокально-инструментального ансамбля.

Неподалеку, за лифтом, слышался стук бильярдных шаров. В зимнем саду, рядом с южньши/широколистными растениями, фотографировались на память отдыхающие, а в кресле рядом с приспособлением для механической чистки обуви дремал очередной вахтер-пенсионер.

«Регистратура должна быть где-то здесь, — подумал Денисов, — неподалеку от вестибюля». Ему не хотелось расспросами привлекать к себе внимание.

Она действительно оказалась поблизости, рядом с кабинетом директора, и первое, что Денисов заметил, войдя, был телефонный аппарат, стоявший на тумбочке впереди. Его можно было видеть еще из коридора.

Дверь напротив вела в~ директорский кабинет.

В регистратуре никого не было. Денисов подошел к столу, с фотографии под стеклом смотрела очередная партия отдыхающих, запечатленных пансионатским фотографом.

Дежурная — не Кучинская, суровая на вид дама средних лет, в очках, вышла из кабинета, строго взглянула на Денисова. Она хотела что-то сказать, но ее отвлекла появившаяся из бокового коридора горничная.

Телефонный аппарат в это время негромко звякнул. В кабинете сняли трубку. Звонок был приглушен.

"Версию о том, что Белогорлова, случайно проходя по коридору, — подумал

Денисов, — услышала звонок и подошла, следует признать несостоятельной".

Денисов постучал в кабинет. Гилим был один, разговаривал по телефону.

Он сразу узнал инспектора, прижимая трубку плечом, вскочил, обеими руками показал на диван.

«Все утверждают, что библиотекарше позвонили, — Денисов продолжал развивать ту же мысль, — но никто не приглашал ее к телефону. Несомненно, она знала, что ей будут звонить, и поэтому спешила, подбирая Гилиму книги».

Директор наконец кончил разговор, он шел о какомто трудовом конфликте, оживился:

— Очень рад. Чем можем служить?

— Тот вечер, когда вы встретили Белогорлову на стоянке такси… сказал Денисов. — Помните?

— У метро «Варшавская».

"— Вы сказали, что на стоянке стояли люди.

Гилим уточнил:

— У машины. Мужчина с собакой, две женщины, — он боялся даже на гран отступить от фактов. — Я уже говорил: женщины в одинаковых шубах.

— Синтетических?

— Да. В полоску… В таких многие ходят.

— Что можно сказать о мужчине?

Гилим пожал плечами, поднял руку к бровям!

— Я думал о такси, о Белогорловой. По правде сказать, не обратил на него внимания.

Денисов в своих вопросах был последователен.

— А что за собака? — любая деталь могла оказаться не только нужной, но и единственной в своем роде; при расследовании улики редко дублируют друг друга.

— Собака? — Гилим улыбнулся. — Курчавый пее. Рыжий с черным.

— Крупный?

Гилим показал рукой на уровне стола:

— Стриженый. С прямоугольной мордой.

Денисов узнал по описанию эрдельтерьера,

— А женщин при встрече вы опознаете?

— Что вы! т— Гилим покачал головой.

Денисов попросил чистой бумаги.

— Покажите схематически, кто где стоял?

— Тут женщины, — Гилим изобразил каждую аккуратной пиктограммой — в виде двух соединявшихся вершинами треугольников, поставленных один на другой, маленьких вверху и побольше внизу. — А здесь такси.

Вот мы с женой. А это мужчина с собакой. — И тут же, предупредив следующий вопрос Денисова, директор сказал: — А книги— из библиотеки так и не нашлись. Может, кто-то искал именно эти тома?

Денисов считал, что кража могла быть для отвода глаз. Но если бы книги нашлись в пансионате, это значило бы, что и виновного надо, искать среди тех, кто в нем проживал либо работал.

— Такая история… — Денисов, как мог коротко, доложил Бахметьеву собранные им предварительные сведения. Подвел итог: — Пока ничего определенного.

В кабинете против обыкновения было тихо, никто не звонил, не рвался в дверь. Даже за круглым окном, у транзитных пассажиров, было тоже спокойно.

Бахметьев проглядывал принесенный из машбюро документ, ждал звонка.

Денисову было видно: отдел докладывал транспортному управлению о преступниках-рецидивистах, значившихся в розыске Бухары и так лихо задержанных в пригородном электропоезде.

«У моей истории, — Денисов имел в виду несчастный случай с библиотекаршей, — судьба куда скромнее».

— Я решил подключить тебя к следователю, — сказал вдруг Бахметьев, отрываясь от документа, — возбудить уголовное дело.

Денисов кивнул: появление следователя значительно облегчало работу.

Однако решение Бахметьева можно было рассматривать и как скрытую критику в его адрес:

время шло, розыск по горячим следам, который он вел, не давал никаких результатов.

— Оставим все до понедельника, — Бахметьев словно предоставлял ему два

—дополнительных дня, чтобы наверстать упущенное. — Сейчас в следственном отделении ни одного свободного следователя.

Денисов все понял.

— Слишком много неясного. Появление Белоторловой в Коломенском. История с угнанным «Запорожцем».

Кража в библиотеке пансионата. Отсутствие кольца… — Он подумал: — Или перстня? Поскольку на кольцах нет украшений…

Денисов мог бы продолжить:

Валокордин в аптечке. Чье? Запах «Золотого руна»…

По его указанию младший инспектор отработал участок между реконструирующимся зданием и путями с металлоискателем, Денисов потом и сам этим занимался. Гильз они не обнаружили.

"Стреляли не здесь? А может, был элементарный гильзоулавливатель?

Что-нибудь вроде носового платка…"

Он знал, что считается лучшим по профессии. Звание это было завоевано в соревновании с такими прославленными асами железки, как Капустин, Шувалов.

Это было признано его коллегами. Но сейчас, в случае с Белогорловой, все словно шло против течения.

Он не удивился бы даже, если бы Бахметьев, верный своей привычке делиться всем, что знает, вдруг подошел сейчас к любимой черной доске, доставленной ему в кабинет из школьного класса, взял мел и в сердцах принялся бы объяснять Денисову азы раскрытия преступлений, как он их себе представляет.

«А мелкие кусочки сухого мела, — подумал.Денисов, — разбиваясь, летели бы во все стороны…»