Майкл Коннелли - Черный ящик

В этот момент воздух разорвал оглушительный треск автоматной очереди. Эдгар тут же распластался на земле, а Босх инстинктивно прижался к стене магазина подержанной электроники. Его шлем при этом отлетел далеко в сторону. Затем сразу несколько национальных гвардейцев открыли автоматную стрельбу, затихшую, только когда донеслись крики:

– Прекратить огонь! Немедленно прекратить огонь!

Наступила тишина, а со стороны бульвара в проулок вбежал сержант Берстин, первым встретивший их у баррикады. Босх видел, как Эдгар медленно поднимается на ноги. Он ничуть не пострадал, но почему-то смотрел на Босха с испуганным удивлением.

– Кто первым начал пальбу? – орал между тем сержант. – Кто, я вас спрашиваю?

– Я, – отозвался один из дежуривших в проулке солдат. – Мне показалось, что на крыше мелькнул вооруженный человек.

– Где именно, рядовой? На какой крыше? В каком месте ты видел снайпера?

– Вон там.

Молодой солдат указал на крышу магазина автопокрышек.

– Тысяча чертей! – еще яростнее завопил сержант. – Прежде чем спускать курок, подумай своей дурной башкой. Мы давно проверили эту крышу. Там не может быть никого, кроме наших же людей. Там только наши, понял?

– Простите, сэр, но я увидел…

– Сынок, мне насрать с высокой колокольни, что ты там увидел! Если бы ты попал в одного из моих парней, я бы собственноручно вздернул тебя за задницу на ближайшем дереве!

– Так точно, сэр. Виноват, сэр.

Босх тоже распрямился. В ушах стоял звон, а каждый нерв вибрировал. Неожиданный звук автоматной стрельбы не был для него в новинку. Но все же прошло уже почти двадцать пять лет с тех пор, как ему доводилось слышать ее чуть ли не каждый день. Он подобрал с земли свой шлем и вновь водрузил его на голову.

К нему подошел сержант Берстин.

– Можете работать спокойно. Если понадоблюсь, найдете меня на севере охраняемого периметра. Скоро прибудет грузовик, чтобы забрать тело. И, как я понял, нас обязали выделить вам сопровождение, чтобы вы могли безопасно проследовать к следующему месту преступления.

С этими словами он поспешил прочь из проулка.

– Господи Иисусе, что творится, – сказал Эдгар. – Какая-то «Буря в пустыне». Второй Вьетнам. Нам надо скорее уносить отсюда ноги, приятель.

– Сначала закончим работу, – возразил Босх. – Ты чертишь схему места преступления. Я осмотрю труп и сделаю фото. За дело.

Босх склонился над ящиком со снаряжением. Он хотел сфотографировать гильзу, прежде чем положить ее в пакет для улик. Но Эдгара несло. Он говорил неумолчно. Адреналин все еще бурлил в крови. От перевозбуждения на него всегда нападала словоохотливость. Причем явно излишняя.

– Ты сам-то заметил, Гарри, что сделал, когда этот молокосос открыл стрельбу?

– Конечно. Залег, как и все остальные.

– Нет, Гарри, ты закрыл собой труп. Я это отчетливо видел. Ты заслонил нашу Белоснежку от пуль, как будто она еще жива.

Босх промолчал. Он достал из ящика «Полароид» для моментальных фотографий. При этом ему бросилось в глаза, что у них остались всего две запасные кассеты. Шестнадцать снимков плюс что-то в камере. Значит, всего примерно двадцать. А снять нужно здесь и еще как минимум на бульваре Кинга. Слишком мало. В нем начала закипать злость.

– Так зачем ты это сделал, Гарри? – не унимался Эдгар.

И Босха прорвало.

– Я понятия не имею, о чем ты толкуешь! – рявкнул он на напарника. – Понятно? Не имею понятия! А теперь немедленно берись за работу и постарайся успеть сделать что-то полезное. Быть может, тогда у кого-то другого появится хоть какой-то шанс раскрыть это убийство!

Его гневная вспышка несказанно удивила дежуривших в проулке гвардейцев. Парень, первым открывший стрельбу, уставился на Босха, откровенно довольный, что кто-то другой оказался теперь в центре всеобщего внимания.

– Ладно, ладно, Гарри, – смиренно отозвался Эдгар. – Давай работать. Сделаем что успеем. Но не больше пятнадцати минут, а потом переезжаем на другое место.

Босх кивнул, посмотрев на мертвую женщину. «Что такое пятнадцать минут?» – подумал он. Но с этим пришлось смириться. Впрочем, он понимал, что дело безнадежное, едва приступив к нему.

– Простите нас, – прошептал он.

Его заставили ждать. Объяснили, что у Коулмана сейчас кормежка и вызвать его на беседу – значит создать затем большую проблему. Ведь после встречи с детективом ему пришлось бы принимать пищу с другой сменой заключенных, среди которых могли затаиться враги, о которых охранникам ничего не известно. Велика вероятность непредвиденного нападения, а кому нужны лишние неприятности на свою голову? Вот почему Босху пришлось без дела торчать сорок минут, дожидаясь, пока Коулман покончит с бифштексом и зелеными бобами, сидя за легким столиком во дворе блока «Д» в комфорте и безопасности среди своих. Всех заключенных из числа бывших членов банды «Роллинг-Сикстиз» в тюрьме Сан-Квентин кормили и выводили на прогулки одновременно.

Чтобы убить время, Босх еще раз мысленно перебрал свои аргументы и отрепетировал роль, которую предстояло сыграть. Сегодня все зависело от него одного. На помощь напарника рассчитывать не приходилось. Он был предоставлен самому себе. Сокращение бюджетных средств, выделяемых управлению на командировки, привело к тому, что отныне все визиты в отдаленные тюрьмы сыщики вынужденно совершали поодиночке.

Босх предпочел вылететь сюда первым же утренним рейсом, не подумав, в удачное ли время прибудет на место. Впрочем, по большому счету эта задержка не имела особого значения. Вылет домой планировался только в шесть вечера, а беседа с Руфусом Коулманом не могла слишком уж затянуться. Коулман либо примет предложение, либо отвергнет его. В любом случае Босх пробудет в его обществе совсем недолго.

Помещение для допросов оказалось тесноватой комнатой со стенами, обшитыми стальными листами, разделенной пополам намертво привинченным к полу столом. Босх уже сидел за ним. За его спиной располагалась входная дверь. С противоположной стороны стола оставалось ровно столько же свободного пространства с идентичной дверью в задней стене. Босх знал, что именно через нее приведут Коулмана.

Босх все-таки вернулся к работе над двадцатилетней давности убийством фотожурналистки Аннеке Йесперсен, застреленной во время беспорядков 1992 года. В ту безумную ночь разгула насилия ему удалось провести на месте преступления менее часа, прежде чем его буквально силой заставили взяться за другое убийство, а потом продолжили и дальше перебрасывать по городу.

Когда все успокоилось, полицейское управление Лос-Анджелеса сформировало специальное подразделение для расследования преступлений, совершенных во время беспорядков, которому присвоили аббревиатуру ОПРБ, и дело об убийстве Йесперсен перешло под его юрисдикцию. Убийство, разумеется, так и не было раскрыто, но только после десяти лет имитации деятельности сыщики сложили наконец немногочисленные документы и улики в коробки, чтобы окончательно сдать в архив. Время шло. На горизонте замаячила двадцатая годовщина беспорядков, и начальник полиции, которого всегда волновало, что пишет о нем пресса, направил директиву лейтенанту, возглавлявшему отдел нераскрытых преступлений, приказав заново пересмотреть материалы всех убийств, совершенных во время событий 1992 года, где виновные так и не были установлены. Начальник хотел во всеоружии встретить волну публикаций, которую, как он догадывался, вызовет приближавшийся печальный юбилей. В 1992 году полицию застали врасплох. В 2012-м этого не должно было случиться. Начальник заранее готовился выступить с заявлением, что его подчиненные по-прежнему активно расследуют все нераскрытые убийства, совершенные в период беспорядков.