Хокан Нессер - Возвращение

Так как это не мог быть никто другой, тогда, конечно, Верхавен!

Интересно, можно ли надеяться на то, что полиция и прокуратура рассуждали не так, как фрау Гельнахт? Неплохо бы проверить, как у них обстоят дела с этим. А каковы были вещественные доказательства? Что сыграло, в конце концов, против него, если он и правда отрицал свою вину до последнего?

Де Брис не знал ответа.

– А ты что думаешь? – спросил он у Эвы Морено.

– Кажется, все ясно как белый день, – ответила она. – Даже, наверное, слишком ясно. Займемся Мольтке сейчас?

«Верхавен задержан! Сенсационное развитие дела о Беатрис!» – кричал заголовок статьи на передовице «Неуве блатт» от тридцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят второго года. Ван Вейтерен выпил полчашки воды и начал читать.

«Сам Верхавен лишил жизни свою невесту Беатрис Холден?

Во всяком случае, руководитель следствия по известному происшествию в Каустине комиссар Морт и прокурор Хагендек полагают, что есть основания его подозревать. Причем они настолько серьезны, что вчера был выдан ордер на арест бывшего члена сборной по легкой атлетике. Во время пресс-конференции Хагендек необычайно сдержанно отвечал на вопросы об основаниях для такого решения, однако он считает, что уголовное дело будет возбуждено по истечении обязательного двенадцатидневного срока.

Ни полиция, ни прокурор не сообщили на пресс-конференции в Маардаме, появились ли новые обстоятельства или улики, проливающие свет на это загадочное дело.

Леопольд Верхавен свою вину не признал. Его адвокат Пьер Квентерран утверждает, что его клиент не имеет отношения к убийству, а его заключение под стражу является исключительно реакцией на широкое освещение следствия в прессе.

„Полиция в отчаянии, – объявил Квинтерран журналистам. – Общественность и правосудие требуют результата, и, вместо того чтобы признать свою некомпетентность, руководство следствия предоставило им козла отпущения…“

Комиссар Морт расценивает высказывание Квентеррана как „полную чушь“».

«Но что-то в этом есть», – подумал Ван Вейтерен и взял следующую статью того же экземпляра «Неуве блатт», только из середины.

Там давалось краткое описание событий с самого «мрачного начала», как выразился автор.

6 апреля

«Солнечный, ветреный субботний день. Рано утром Леопольд Верхавен, как он сам утверждает, отправляется в Линзхаузен и Маардам по делам и возвращается только вечером. Беатрис Холден в это время исчезла, как сообщил потом сам Верхавен, но он подумал, что она „куда-то уехала“. Однако с этого момента никто Беатрис Холден не видел. Кто-то из соседей встретил ее до полудня, через несколько часов после того, как уехал Верхавен, на дороге домой. Она навещала в деревне свою мать и дочь. Ничто не указывает на то, что она могла после этого самостоятельно и самовольно уехать далеко из дома».

«„Самостоятельно и самовольно“ – каков стилист!» – подумал Ван Вейтерен. Он продолжил читать.

16 апреля

«Верхавен заявляет в полицию, что его невеста исчезла неделю назад. Вопрос, почему он так долго не обращался в полицию, Верхавен оставляет без комментариев. Он, однако, не верит, что „с ней могло произойти что-то плохое“».

22 апреля

«Пожилая пара находит мертвое тело Беатрис Холден в лесу всего в полутора километрах от дома Верхавена. Тело обнажено, смерть наступила в результате удушения и, вероятно, не в месте обнаружения трупа».

22–29 апреля

«Полиция усиленно расследует обстоятельства убийства. Проводятся тщательная экспертиза вещественных доказательств, опрос около ста жителей Каустина».

30 апреля

«Леопольд Верхавен задержан по подозрению в убийстве, возможно непреднамеренном, собственной двадцатитрехлетней невесты».

На этом история кончалась. Ван Вейтерен положил статью вниз стопки и посмотрел на часы.

Полдвенадцатого. Наверное, скоро обед. Впервые после операции он почувствовал намек на голод. Неужели это признак выздоровления?

Однако пока все идет по плану.

Во всяком случае, так с энтузиазмом утверждал молодой хирург с румяными щеками, когда сегодня утром во время осмотра тыкал его в живот своими мягкими, похожими на сосиски пальцами. Послеоперационный период займет шесть – восемь дней, потом комиссар с новыми силами сможет вернуться к своей обычной жизни.

«С новыми силами? – думал Ван Вейтерен. – Откуда он знает, что они появятся?»

Он повернул голову и посмотрел на великолепие цветов. На тумбочке теснились три букета – ни больше ни меньше. Первый – от коллег, второй – от Ренаты, третий – от Джесс и Эриха. Кстати, после обеда Джесс обещала прийти с близнецами. Что еще можно желать?

В коридоре послышался грохот каталки с едой. Скорее всего, рассчитывать можно только на легкий диетический супчик, но оно и к лучшему.

Он пока не чувствовал в себе силы съесть настоящий, сочащийся кровью бифштекс.

Он зевнул и вернулся мыслями к Верхавену. Попытался представить эту маленькую, всеми забытую деревню в начале шестидесятых.

Что там можно было наблюдать?

Обычное дело, старое как мир? Вероятно.

Ограниченность. Подозрительность. Зависть. Сплетни.

Да, в общем и целом, так оно и есть.

Особенность Верхавена?

Кажется, он был нелюдимым, и им был нужен как раз такой. Идеальный убийца? Да, похоже, так оно и выглядело.

Что доказывало его вину? Он попытался вспомнить обстоятельства дела, но возникал целый ряд вопросов, ответов на которые не было.

Можно ли было противостоять этой полуправде, которая откуда-то взялась? Началась просто травля, он помнил… множество статей о компетентности полиции и суда в прессе. Или скорее некомпетентности. Пресса неистовствовала. Если не найден убийца, оставалось только судить себя.

Так как там обстояло дело с вещественными доказательствами? Разве обвинение основывалось только лишь на косвенных уликах? Нужно изучить судебный протокол, его обещал принести Мюнстер, это точно. Только сначала употребить немного пищи. Там точно были один или два очень зыбких пункта… Всего один раз они обсуждали это с Мортом, и совершенно ясно, почему его предшественник не желал об этом говорить.

А второй историей, делом об убийстве Марлен, Ван Вейтерен занимался немного больше, и разве тогда тоже расследование не оставляло желать лучшего? Он принимал участие в следствии, но только в одном аспекте. Он не присутствовал в зале суда. Руководил тем делом тоже Морт.

Леопольд Верхавен? Черт возьми, абсолютно точно, эта страница судебной истории не желает, чтобы ее внимательно перечитывали.

Или все это только фантазии? Может, просто мозг требует каких-то извращенных мыслей, пока хозяин, лежа, смотрит в потолок и ждет, что кишка срастется? Чего-то в меру гадкого. Например, старого судебного скандала, прямо как в детективе Жозефины Тей [4], как он там назывался? Здесь в изоляции, вдали от внешнего мира, где от него требуется только лишь поменьше двигаться и не возбуждаться.