Джек Хиггинс - Любовник Дождя

— И такое случилось впервые?

— Нет. Он покупает их там довольно часто, причем в самое неожиданное время.

— А вы понимаете, как это использует ловкий адвокат?

— Согласен, — вздохнул Ник. — Все это только разрозненные улики. Однако слишком много фактов накладываются друг на друга, чтобы ими пренебречь. Взять хотя бы проявления агрессивности, странные для человека его круга. Кстати, у меня есть медицинское заключение на этот счет.

Он протянул документ Мэллори. Но тот отмахнулся.

— У меня сейчас нет времени на чтение. Изложите вкратце.

— Хорошо. Шесть лет назад Фолкнер попал в аварию во время автомобильных гонок в Брэндз Хэтч. Он получил серьезную травму черепа: осколки кости вонзились в мозг. Ему чертовски повезло, что он вообще выкарабкался. И с тех пор у него появились эти приступы агрессивности. Психиатры, осматривавшие его в период тюремного заключения, пришли к выводу, что такое поведение является прямым следствием повреждения мозга, в значительной мере вызванного осколками кости, которых хирурги не смогли извлечь. Агрессивность Фолкнера еще усилилась во время отбывания им срока. Он неоднократно затевал драки с другими заключенными и даже избил охранника. В итоге ему было предложено пройти курс лечения в психиатрической клинике. Однако он отказался.

— Хорошо, хорошо, я сдаюсь! — Мэллори поднял кверху обе руки, будто и в самом деле сдавался. — Идите и побеседуйте с ним, сержант. Делайте, что хотите. А я пока займусь Гарольдом.

— Благодарю, господин инспектор.

Ник был уже на пороге, когда Мэллори его окликнул:

— И все же ставлю фунт за то, что Грэйс Паккард убил Филипс.

— Это достаточно крупная ставка, господин инспектор.

— И пять к одному против Бруно Фолкнера.

— Ну что ж, я не люблю даром брать деньги, но если вы настаиваете… — Ник улыбнулся и тихо прикрыл за собой дверь.

А в это самое время, только в другом квартале, человек, прозванный Дождевым Любовником, просматривал воскресную газету. На второй странице он увидел фотографию Шина Дойля и сразу же его узнал. Он долго разглядывал снимок, думая о девушке, которая стояла в дверях, окруженная ореолом света посреди мрака и проливного дождя. С ней еще не кончено, но сперва необходимо избавиться от того человека. Разумеется, можно позвонить в полицию и, не называя себя, сообщить, где прячется Дойль. Но тогда возникает опасность, что они заодно арестуют и девушку как его пособницу и укрывательницу…

Дождевой Любовник нахмурился. И тут его осенило. Это было так просто и вместе с тем гениально, что он рассмеялся. И продолжал смеяться все время, пока надевал кепи, застегивал плащ — и даже, когда вышел на улицу под дождь.

Певец оказался индусом, симпатичным и бородатым. Увидев Ника, он приветливо улыбнулся.

— Не желаете зайти?

— Я бы с удовольствием, но как-нибудь в другой раз. А сейчас разыскиваю Бруно Фолкнера. Вы не знаете, где он может быть? Я стучал к нему, но никто не ответил.

Индус засмеялся.

— По воскресеньям Фолкнер разбивает кирпичи.

— То есть?

— Каратэ, приятель. Он ходит тренироваться в клуб «Кардон» А если под рукой нет кирпичей, раскалывает черепа. — Индус выразительно постучал себя по лбу. — У него не все в порядке с головой. Даже травку курить не нужно.

Ник кивнул.

— Спасибо за информацию. Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся.

На протяжении многих лет Ник Миллер с увлечением занимался дзюдо и каратэ. В обоих этих боевых искусствах он добился коричневого пояса, и только завал со служебными обязанностями помешал ему достичь дальнейших успехов. Несмотря на то, что Ник тренировался в полицейском спортивном клубе, ему случалось бывать и в клубе «Кардон». Знал он и тамошнего старшего тренера — Берта Кинга.

Сейчас на татами было две группы. Кинг вел занятия в одной из них. Это был сухонький, невзрачный с виду человек, с желтой пергаментной кожей. Его большая голова смешно контрастировала с маленьким туловищем. Но у него был четвертый дан в дзюдо и айкидо, а в его бойцовских качествах Ник мог убедиться на собственном опыте.

Кинг встретил Ника широкой улыбкой.

— Здравия желаю, сержант! Что-то вы давно к нам не заглядывали.

— Все времени нет, Берт. Служба. Я ищу человека по имени Бруно Фолкнер. Он здесь?

Улыбка Кинга несколько подугасла, но он указал рукой на соседнюю дверь.

— Там.

— А вы, я вижу, о нем не слишком хорошего мнения? — спросил Ник, который умел использовать любую возможность для получения нужной ему информации.

— На мой взгляд он слишком груб и жесток. И, говоря по правде, с некоторых пор я подумываю о том, чтобы выставить его из клуба. Он не в состоянии себя контролировать. Заводится с полуслова.

— А как насчет его профессиональных способностей?

— Второй дан в каратэ. Здесь он силен, а, кроме того, хорош во всяких трюках на публику. Ну, там, раскалывание кирпичей, деревянных досок и тому подобное. Зато в дзюдо абсолютный ноль. Он тренируется один. Если хотите, я провожу вас к нему.

На Фолкнере был старый, вылинявший от многократных стирок костюм. Но выглядел он весьма внушительно и эффектно, когда стоял в углу перед огромным зеркалом, отрабатывая бесконечные разминочные приемы, без овладения которыми ни один спортсмен не имеет шансов достичь хоть каких-нибудь результатов в каратэ.

Появление Ника вызвало у него гримасу.

— А я не знал, Берт, что ты пускаешь сюда легавых. Надо будет подумать, не сменить ли мне клуб.

— Сержант Миллер здесь всегда желанный гость, — холодно ответил Кинг. — И, на твоем месте, я был бы с ним осторожен на татами. Тебя может ждать неприятный сюрприз.

Подобная оценка способностей Ника была сильно преувеличена, судя по тому, что он только что видел.

Фолкнер усмехнулся.

— Не стоит меня провоцировать.

Кинг вышел, а Фолкнер быстрым движением пригладил волосы.

— Вы являетесь ко мне в любое время суток: на завтрак, обед и ужин. Это становится утомительным.

— Увы, служба! — Ник достал из кармана перчатки Грэйс Паккард. — Узнаете?

Скульптор вздохнул.

— Естественно. Я оставил их вчера в баре Сэма Харкнесса, на Риджент Плэйс. Должно быть, обронил, когда искал мелочь, чтобы расплатиться. Сэм еще удивился, как у меня оказалась такая вульгарная вещь.

— А вы ответили ему, что это перчатки вашей невесты.

— Да, сержант, и признаю, что это было не слишком хорошо с моей стороны. На самом деле, это перчатки Грэйс. Она забыла их у меня в мастерской.

— Но почему вы не сказали Харкнессу правды?

— Ох, сержант, не стройте из себя дурака! С какой стати я должен обсуждать с ним свои личные дела?

— Раньше вы не были столь щепетильны.

Лицо Фолкнера потемнело от гнева.