Джек Хиггинс - Ночная смена

— Это не имеет значения. Мы проведем экспертизу твоих рук нитратом. Это покажет, что ты недавно стреляла. И, кроме того, грязь на пристани. Лабораторный анализ грязи на твоих сапогах поможет все это связать. Затем твоя машина. Она долгое время стояла на дороге возле пристани. Это мы тоже можем доказать. — Он покачал головой. — У тебя нет никаких шансов!

— Неужели?

— Знаешь, в чем была твоя главная ошибка? Ты говорила, что ненавидела Бена, что с четырнадцати лет он не давал тебе покоя. — Ник покачал головой. — За последние восемь часов я понял следующее. Там, где дело касалось женщин, Бен Гарвалд был настоящий джентльмен. Он скорее отрубил бы себе правую руку, чем позволил себе обидеть четырнадцатилетнюю девочку.

— Я хотела его, — просто сказала Джин. — Я лежала в постели целые ночи и сгорала от желания, думая о нем, а он никогда даже не дотронулся до меня!

Ник встал, уронил на пол сигарету, а она подошла к нему, крепко обхватив его за шею и прижалась к нему грудью.

— Никому не надо знать об этом, Ник. Ты ведь можешь все уладить. Я знаю, что можешь!

— Только если бы я хотел этого, — медленно ответил он, — а загвоздка как раз в этом. Если выразиться словами человека, который стоил в дюжину раз больше, чем ты, я не дотронулся бы до тебя, дорогая, даже десятифутовым шестом для отталкивания барж.

Она окончательно сломалась: бросилась на него с согнутыми пальцами и попыталась выцарапать ему глаза. Когда он схватил ее за кисти рук, она разразилась грубыми ругательствами. Все, что было накоплено в ней за годы, проведенные на Хайбер-стрит, все, что было подавлено и скрывалось в темном углу сознания, вырвалось наружу.

В двери появился Грант, двигавшийся с поразительной для человека его комплекции быстротой. Вместе с ним вошел констебль. Грант схватил Джин за руку:

— Давай, парень, забери ее!

Констебль взял ее за другую руку, и она прошла между ними в дверь, оглядываясь через плечо, с лицом, искаженным ненавистью и нескончаемым отвращением, и исчезла во дворе под дождем.

Ник стоял, глядя в пространство, механически ища сигарету. Он сунул ее в рот, и спичка вспыхнула. Он повернулся, посмотрел на измученное, потемневшее лицо Чака Лайзера, затем обернулся к свету.

— Длинная ночь, генерал!

Ник не ответил. Он вышел из комнаты, прошел по коридору и остановился в подъезде, глядя на непрекращающийся дождь.

— Длинная ночь, — повторил он тихо.

— Я знаю, каково тебе сейчас, — сказал Чак Лайзер смущенно, — но она, в конце концов, женщина. К ней проявят снисхождение.

— Снисхождение? — Ник обернулся. Глаза горели на его бледном лице, и весь его гнев, отвращение к себе, крушение страсти — все вылилось в одну-единственную фразу: — Будь она проклята! Надеюсь, что эту суку повесят!

ЭОК — национальная организация кипрских борцов. (Примеч. перев.)