Лоренс Сандерс - Слепой с пистолетом [Кассеты Андерсона. Слепой с пистолетом. Друзья Эдди Койла]

— Ну, тем не менее, — невозмутимо продолжал Фоли, — он не пришел. Сижу я там, строю глазки официантке, пью кока-колу, и вдруг у меня начинает болеть мочевой пузырь — представляешь? Я расплачиваюсь, выхожу на улицу, но не очень расстроенный. Ведь он же предупреждал, что, может, и не придет. Достаю я пятнадцать центов, покупаю «Рекорд» и что же я там вижу — что ребят, которых он хотел мне сторговать, взяли сегодня утром в Линне. Это многое объясняет.

— Один из них убит в перестрелке, — сказал Уотерс, — Гудуэзер. Кажется, он начал шуметь или еще что.

— Наверное, — согласился Фоли. — Надо мне позвонить Сотеру, порасспросить об этом. Принесу ему свои извинения. Я и не думал, что он такой меткий стрелок. И что они им навесили?

— Грабеж со взломом, слушаться будет в окружном суде, — сказал Уотерс. — Ну а теперь у Большого жюри будет целый букет эпизодов. Смотри-ка: два убийства с отягчающими, три ограбления банка, грабеж со взломом в домах этих банкиров, может быть, еще скупка краденого оружия, угон автомобиля, преступный сговор. Я ничего не упустил?

— Богохульство, — добавил Фоли, — Я всегда мечтал обвинить кого-нибудь из них в богохульстве и сквернословии.

— Ну и что теперь ждет твоего приятеля с отдавленными пальцами?

— Похоже, пойдет за решетку. Нью-хэмпширскому прокурору показалось мало, что он подставил нам Джеки Брауна, и я не думаю, что у него еще есть что-нибудь, что он сможет нам предложить.

— М-да, — сказал Уотерс, — Жаль.

Койл пришел к Диллону в бар сразу после половины четвертого. Он сел за стойку, поднял правую ладонь и уронил ее на прилавок.

Диллон налил Койлу двойную порцию виски и пива. Он поставил стаканы перед Койлом.

— Что, хорошие деньги ловишь? — спросил Диллон.

Койл отпил виски. Потом пригубил пиво.

— Это не совсем так. Кстати, если бы ты спросил, я бы тебе сказал: сегодня у меня денек хреновый.

— А что так?

— Ты слышал, что случилось утром в Линне?

— Да-а, кошмар! — сказал Диллон. — Я так понимаю, что у этого паренька, которого там ухлопали, полный порядок в Провиденсе?

— Не знаю, не слышал. Налей-ка еще виски, — Пока Диллон подливал ему в стакан, Койл говорил, — Но это единственное, чего я не знал. Теперь все понятно.

— Да, черт, — продолжил беседу Диллон, — Но ты вроде к этому не имеешь отношения? Насколько я знаю, они были белые, совершеннолетние, в здравом уме. Они же сами должны были понимать, куда лезут. Взрослые же люди.

— Да, — не слушал его Койл, — Теперь Арти Вану крышка. Да и Джимми тоже. С другой стороны, ведь сколько ребят, на которых висит убийство с отягчающими, гуляют на свободе, а? Точно они невинные ангелочки. Хотя они не ангелочки вовсе.

— Надо на это смотреть философски, — сказал Диллон, — Когда-то проигрываешь, когда-то выигрываешь, понял? Они имели сколько? Около четверти «лимона» в месяц? А тут дело такое: стоит перегнуть палку — и шандец. Этим должно было все кончиться. А они перегнули да еще, сам знаешь, двоих ухлопали. А если палку перегибаешь, то и получай, что заработал. Обратно ничего не переиграешь.

— М-да, — согласился Койл. — Их точно кто-то подставил. Вот это меня и занимает. Легавые же их поджидали в том доме. Кто-то назвал им адрес. Хотел бы я знать кто.

— Надо думать, они тоже! — сказал Диллон. — Да, я думаю, их это тоже оч-чень занимает.

— Господи! — воскликнул Койл. — Я же знаю Джимми Скала, я же его отлично знаю. Да что тебе рассказывать. Ты и сам в курсе. Мы с Джимми знакомы с… да уж Бог знает сколько. Жаль, что он вляпался в эту историю. Я же знаю, что теперь будет — теперь ему не видать солнца ясного, как своих ушей. Ему влепят пожизненное.

— Никогда не знаешь наперед, — ответил Диллон, — Может, им удалось избавиться от вещдоков. Такое бывает. Да и жюри может выкинуть какой-нибудь фортель. Может, еще и отделаются легким испугом. Никогда нельзя ничего знать наперед.

— Можно было бы отделаться легким испугом на первый раз, — сказал Койл, — А они потрудились в поте лица, сам знаешь. Наследили в четырех округах. Я так думаю, что они каждый раз брали банк в другом округе. Рано или поздно их должны были повязать. Теперь уже все.

— И все же, — продолжал гнуть свою линию Диллон, — они сами понимали, на что идут. О тебе вот кто-нибудь убивался?

— Нет, — сказал Койл. — Смотри-ка, ты и глазом не моргнул спросить у меня об этом.

— Ну, ты не выдержал. Получил срок и не стал плакать никому в жилетку, мол, я не виноват, я не хотел, послушайте, я вам заложу кого-нибудь, только отпустите меня. Ты же этого не сделал. Так что ты их уважай, как они тебя уважают, понял? Ты же поступил, как взрослый мужчина, так теперь надейся, что и они поступят, как взрослые мужчины.

— Мне еще далеко до взрослого мужчины. Это произойдет через пару недель, — пояснил Койл.

— А а думал, все уже утряслось, — удивился Диллон, — Я думал, вся эта история тихо и мирно закончилась.

— Да, — сказал Койл, — Все разрешилось. Тихо и мирно. Я отправляюсь в Дэнбери — вот и все.

— Надолго?

— Мой адвокат, — ответил Койл, — мой великий адвокат, мать его в душу, говорит: дадут года два.

— Значит, отсидишь месяцев восемь, — сказал Диллон, — Сидишь всегда треть от полного срока. Это же фигня. Ты выйдешь как раз осенью, накануне открытия нового сезона. Не бэ. Да у тебя, как я видел, и деньжата завелись. Ты же в порядке. Не убивайся ты так!

— Ничего не могу с собой поделать, — сказал Койл, — Хреново мне, очень хреново. Этот Скал, он же мужик-кремень, сам знаешь. Вана я не знаю. Но я знаю Скала — он мужик что надо. Но очень мне его жалко, очень. Он получит как минимум пожизненное.

У дальнего конца стойки бара зазвонил телефон, и какой-то мужчина снял трубку. Он крикнул:

— Это тебя, Диллон!

— Я сейчас, — сказал Диллон. — Налить тебе еще одну на дорожку?

— Да, — согласился Койл, — И еще пивка.

Разговаривая по телефону, Диллон смотрел на Койла.

— Да, я узнал тебя. Смешно: он сейчас как раз у меня. Разыгрывает целый спектакль. Крокодиловы слезы льет. Все сокрушается, кто же это мог их подставить. У меня просто руки трясутся от злости. Нет, нет, когда до этого дела дойдет, руки трястись не будут. Слушай, пришли человека с деньгами ко мне сегодня. Я посмотрю, что можно будет сделать. Да, может быть, сегодня вечером. Но я ничего не обещаю. Мне нужна машина. Да, и водитель. Но сначала деньги. Деньги вперед. Ладно, я получу деньги и тогда посмотрю, что можно сделать.

— Слушай, — сказал Диллон Койлу, ставя перед ним виски и пиво, — Кончай хандрить, вот что я тебе скажу. Звонил мой приятель, он не может пойти сегодня вечером на игру «Брюинз». Как насчет того, чтобы забыть все свои горести и сходить со мной на игру? Поужинаем где-нибудь, я возьму на вечер отгул, посмотрим хороший матч, а? С «Рейнджере». Что скажешь?