Лоренс Сандерс - Слепой с пистолетом [Кассеты Андерсона. Слепой с пистолетом. Друзья Эдди Койла]

— У нас слишком мало времени, — сказал полковник, — Народ празднует…

— Тогда пусть это будет продолжением праздника, — отозвался генерал Хам. — Достаньте знамена с надписью «Детка Иисус». Людей напоить вином, и пусть воет «Иисус Спаситель». Соберите девиц. Скажете, они нужны, чтобы исполнить танец. Если спросят — какой, скажите — веселый. Куда пойдут женщины, туда же отправятся и мужчины. Помните это, полковник. Это первая заповедь для всякой демонстрации. Вы меня поняли, полковник Дьюк?

— Так точно, генерал.

— Тогда встретимся на демонстрации, — сказал генерал и удалился.

На улице у тротуара стоял сиреневый «кадиллак» с откидным верхом. Его корпус был отделан желтым металлом, прохожие думали — золотом. За рулем сидела белая женщина с голубовато-седоватыми волосами, зелеными глазами, широким плоским носом. Она была в оранжевом шифоновом платье с декольте. Огромные розовые груди, словно раздувшись от жары, лежали на рулевом колесе. Когда генерал Хам подошел к машине и открыл дверцу переднего сиденья, она улыбнулась ему так, что ночь превратилась в день. Ее верхние два резца были из золота, а между ними искрились бриллианты.

— Папочка! — воскликнула она. — Почему так долго?

— Стряпал кушанье из Иисуса, — прошепелявил генерал Хам, усаживаясь рядом.

Она захихикала. Ее смех напоминал бульканье жира. Она выехала на полосу движения прямо перед автобусом и рванула вперед так, словно черные пешеходы были невидимками. Они шарахались во все стороны, чтобы не попасть под колеса.

Сержант Райан поднялся из подвала, чтобы заняться допросом. Он захватил фотографа Теда, сделавшего все необходимые снимки. Надо было освободить место криминалистам, приехавшим снимать отпечатки.

Комнаты были маленькие. В каждой имелись умывальник, гардероб, батарея отопления, а также двойная кровать и туалетный столик под дуб. Все ставни были закрыты и в комнатах было невыносимо душно. Все они были одинаковы, кроме передней комнаты, в которой имелось второе окно, выходившее на улицу. Появление четырех детективов создало впечатление переполненности.

Переднюю комнату занимала парочка — мистер и миссис Тола Онан Рамсей. Тола работал гладильщиком в химчистке в центре города, а его жена Би гладила рубашки в соседней прачечной. Окна были так низко, что из помещения можно было без труда стаскивать с прохожих шляпы, каковые удачно дополнили бы весьма обширный гардероб из костюмов и рубашек, имевшийся в комнате. Но, услышав эту реплику, Тола обиженно отозвался, что костюмы и рубашки его куплены на потом заработанные денежки, а шляпы ему совершенно не нужны. Местные детективы промолчали, хотя и показалось странным, что Тола переплачивает за комнату с окнами на улицу, хотя вполне мог бы довольствоваться и более дешевым жильем с окнами на задний двор.

Если они только воровали у своих хозяев, то лишнее окно на улицу означало и лишний расход. Би отозвала Гробовщика в сторонку и осведомилась, не желает ли он приобрести рубашки по дешевке, а ее муж тем временем категорически отрицал, что видел, слышал или знал что-либо в связи с убийством. Он сообщил сержанту, что он и его супруга Би крепко спали, намаявшись за день, а потому не слышали ни соседей в коридоре, ни прохожих на улице, хотя обычно и те и другие страшно топали, словно ходили прямо через их комнату.

Вскоре сержант Райан потерял к ним интерес. Они показались ему слишком невинными. Он что-то пробормотал насчет «самых честных, законопослушных и безобидных чернокожих из всех, что когда-либо встречал». На это Могильщик и Гробовщик и бровью не повели.

В средней комнате жили мистер и миссис Сократ Икс Гувер. Он был высокий, худой, с выступающими зубами и сероватыми курчавыми волосами. На длинных руках дергались мышцы, словно умирающие змеи, а красноватые глазки возбужденно горели под пристальными взглядами детективов. Он сидел на кровати в одних джинсах, которые успел надеть, когда пошел открывать дверь полиции, а его жена Пун лежала голой на кровати, до подбородка закрывшись простыней. Это была крупная желтая женщина с рыжими распрямленными волосами, которые торчали во все стороны.

Мистер Сократ Икс Гувер начал с того, что предупредил не пугаться запаха — это он курил кубуб от астмы. А жена его добавила, что лично она занималась тем, что разглаживала волосы вон тем утюгом. Видя, что Могильщик не утратил недоверчивого вида, она вспылила и сказала, что если он вынюхивает, не занималась ли она любовью с законным мужем, то это, между прочим, вполне естественное занятие. Что касается запахов, так это разве что белые, по ее словам, умеют заниматься любовью так, чтобы не пахло.

Сержант Райан густо покраснел.

Сократ сообщил, что он честно зарабатывает свой хлеб на автостоянке «Янки стэдиума». Прошлой зимой? Он не жил здесь прошлой зимой. Сержант Райан оставил эту тему и спросил, чем занимается супруга. Она сказала, что у нее встречи. Какие встречи? Самые обыкновенные. Сержант Райан попытался поймать взгляды Гробовщика с Могильщиком, но они смотрели в сторону.

Насчет того, что творилось в доме или на улице этой ночью или любой другой ночью, они знали меньше первой пары. Они сказали, что всегда опускали шторы и закрывали окна, чтобы в комнате не было так шумно. Нет, они сегодня не слышали ничего такого, даже у соседей. Сержант Райан замолчал, и в комнате стало слышно, как у соседей отодвигают ящик комода и раздаются голоса. Но он не стал это комментировать. Ну, а если кто-то из них идет в туалет, предположил сержант. Пун так разволновалась, что даже села, отчего обнажились ее большие отвислые груди с красными круглыми отметинами от лифчика и с твердыми коричневыми сосками, похожими на черенки тыкв, которыми они крепятся к стеблям. Ходит в сортир? Это еще зачем? Нет, они не маленькие дети и не мочатся в кровать. Могильщик так выразительно покосился на умывальник, что ее лицо прямо-таки распухло от негодования, и она вообще откинула простыню, представ перед взорами детективов в чем мать родила. Тотчас же комнату заполонил резкий запах многократных половых сношений. Сержант Райан воздел руки вверх.

Когда все немного успокоились, он выслушал их показания. Они понятия не имеют о том, что случилось в подвале. Они смутно помнили в торце какую-то дверь, но ничего определенного сказать не могли. Что с того, что их комната помещалась как раз над подвалом и бойлерной, — они никогда ничего такого не слыхали. А зимой они тут не жили. Они понятия не имеют, кто жил здесь до них. Они не видели, чтобы кто-то входил или выходил из той двери. Они не видели никаких подозрительных белых в этом районе. И белых женщин тоже не видели.