Юзеф Хен - Останови часы в одиннадцать

— Может быть, вы познакомитесь? — предложил Генрик.

Он ждал, что Юлия оскорбится и уйдет. К его недоумению, Юлия произнесла:

— Я часто вижу вас в кафе на улице Монюшко в обществе молодых девушек и пожилых мужчин.

— Можно ли тебя назвать пожилым мужчиной, Генрик? — спросила Розанна.

Генрик в полном отчаянии глядел в окно, точно вид Старого кладбища мог принести ему утешение. Судьба смилостивилась над ним.

— Идите сюда! Взгляните-ка на кладбище. Вон там, на аллее, пожилой мужчина с тростью. Уж не Бромберг ли это?

Однако ему не удалось отделаться от Юлии и Розанны и отправиться на кладбище одному, они решили сопровождать его. У кладбищенских ворот Генрик сказал:

— Будем ждать его здесь! Когда он выйдет, двинемся за ним.

— Это убийца? — шепотом спросила Юлия.

— Очень может быть.

— Почему ты не позвонишь в милицию?

— Успеется. Сначала я должен быть уверен, что он действительно убийца.

— А если он и нас?.. Розанна пожала плечами:

— Генрик нас защитит. Вы не представляете, какой он смелый. Она явно издевалась над ним. Но Генрик не успел ответить, потому что в это время на главной аллее появился пожилой мужчина с тростью.

Они встали так, чтобы стена скрывала их. Генрик спрятал свою тросточку за спину. Он попросил Юлию и Розанну сделать вид, будто они беззаботно щебечут, что далось им с трудом. Мужчина прошел мимо, даже не взглянув на них. Генрик был уверен, что это Бромберг. То же выразительное лицо с орлиным носом, что он видел на фотографии в иллюстрированном приложении. Они пошли следом за Бромбергом в сторону трамвайной остановки. Бромберг сел в первый вагон. Трамвай был с двумя прицепами. Генрик решил воспользоваться этим и избавиться на время от своих спутниц. Он велел Розанне сесть в тот же вагон, что и Бромберг, сам сел во второй, а Юлия — в третий. Бромберг сошел на Францисканской улице и нырнул в подъезд трехэтажного дома. Генрик бросился за ним, за Генриком — Юлия и Розанна. Он оставил девушек у двери, а сам взбежал наверх по деревянной лестнице.

Бромберг манипулировал ключами у покосившихся дверей, казалось, что они ведут прямо на чердак. Генрик решил сразу взять быка за рога.

— Если я не ошибаюсь, пап Бромберг? Старик кивнул.

— У меня к вам несколько слов.

— Я к вашим услугам, — Бромберг открыл двери.

Они очутились в убогой мансарде с грязным окном под потолком. У стены со следами сырости стояла незаправленная кровать. Напротив — газовая плита.

— Слушаю вас, — проговорил Бромберг, сняв пальто и бросив на стол черный котелок.

— Узнаете? — Генрик вынул из-за спины трость. Ему показалось, будто Бромберг побледнел. Однако голос его прозвучал совершенно спокойно.

— Нет, не узнаю. А в чем дело? Генрик сел на колченогий табурет.

— Я пришел, чтобы расспросить вас об одной истории из далекого прошлого.

Бромберг язвительно улыбнулся.

— Извините, но я действительно не понимаю, о чем идет речь.

— Вы Эрнст Бромберг. Тот самый Бромберг, который в тысяча девятьсот двадцать девятом году выступал свидетелем по делу об убийстве знаменитой Зазы.

— И что же из этого следует?

— Вы были последним, кто видел Зазу живой.

— Ну-ну!

— Она была вашей любовницей.

— Все это так, но…

— За убийство Зазы ее муж был осужден на пожизненное заключение. Но настоящим убийцей были вы, пан Бромберг!

— Вы с ума сошли! И вообще кто вы такой? Что вам от меня нужно?

— Дело вот в чем, пан Бромберг. Чисто случайно мне удалось решить загадку, перед которой в двадцать девятом году остановились самые способные следователи. Вы были зятем адвоката Кохера…

— Ничего подобного.

— Не отпирайтесь, это бессмысленно. Со дня убийства прошло много лет. Вы уже старик, и ничто вам не грозит, даже если вы признаетесь в убийстве. Дело прекращено за давностью.

— Все, что вы пытаетесь мне втолковать, весьма забавно…

— Я журналист. Однажды я купил старинную трость. Вот эту. Да вы ее помните. Я решил узнать ее историю, и она привела меня к вам. Мне хочется написать цикл сенсационных статей, и вы были бы героем одной из них — истории об убийстве наездницы Зазы.

Старик задумался. Очевидно, слова Генрика все-таки возымели свое действие.

— Вам нечего бояться. Ваше признание не повлечет за собой никаких последствий. Я не занимаюсь шантажом.

— Шантаж мне не страшен. Когда-то я был очень богат, а теперь, как сами видите, живу в нужде. В страшной нужде.

— Послушайте меня, пан Бромберг. Вы убили Зазу. Я это знаю точно. Вы пришли к ней с тросточкой, внутри которой спрятан стилет. — Генрик вырвал штык из ножен. — Трость вы получили в наследство от своего тестя, адвоката Кохера. Вы были женаты на его дочери, Изе Кохер, умершей через два года после свадьбы. В один прекрасный день вы решили убить Зазу. Почему, я не знаю, это уж вы сами мне объясните. Вы всегда ходили с тростью, с темной тростью, набалдашник которой был сделан в виде фигуры женщины.

— Да. Я всегда ходил с такой тростью. Это была очень элегантная тросточка.

— В ту роковую ночь вы явились к Зазе с другой тростью, скрывающей штык. Вы убили Зазу, спокойно вышли из фургона, а палисандровую трость спрятали в укромном месте.

— Ну и что с того?

— Я хочу написать статью. Сенсационную статью «Разгадка через десятилетия». Если вы расскажете мне все подробности преступления, я поделюсь с вами гонораром.

— Сколько вы дадите? — Пятьсот злотых.

— Мало.

— Восемьсот.

— Мало.

— Тысячу злотых, и вы разрешите нашей газете вас сфотографировать.

Старик задумался.

— Ладно, — сказал он, — но пятьсот злотых вы даете сразу.

— Идет… — согласился Генрик и достал бумажник. — Но с условием, что фотографий будет несколько.

— Хоть миллион, — старик спрятал деньги в карман. — Вы не возражаете, если я сначала приготовлю себе поесть, а уж потом расскажу?.. В мои годы приходится заботиться о своем здоровье. Последнее время я себя неважно чувствую и плохо сплю. А снотворное действует на сердце…

Он зажег газ и поставил сковородку на огонь. Нарезая ветчину, Бромберг произнес:

— Я уверен, попадись эта трость полиции двадцать лет назад, не миновать мне виселицы. — Внезапно он поднял голову: — А откуда у вас эта трость? Каким образом она привела вас ко мне?

— Один субъект в 1903 году подарил ее адвокату Кохеру, ставшему впоследствии вашим тестем. А поскольку вы прихрамываете…

— Это у меня еще с малолетства, я перенес детский паралич. — …я догадался, что Кохер подарил ее вам.

— Собственно, не совсем так. Моя жена была единственной наследницей адвоката, все его вещи перешли ко мне. На трость я обратил внимание сразу, как только увидел ее. Довольно быстро догадался о существовании штыка. Тросточка долго лежала на чердаке, я ею не пользовался: она чересчур элегантна, такую вещь можно носить для фасона, не больше. Я вспомнил о ее существовании только после знакомства с Зазой.