Жорж Сименон - Мегрэ ошибается

В квартире снова наступило спокойствие, и Мегрэ пошел на кухню к домработнице.

— Можете не сидеть здесь больше.

— Можно начать уборку?

— Не сегодня.

— Что же мне тогда делать?

— Идите домой, но уезжать из Парижа я вам запрещаю.

— Понимаю.

— Вы уверены, что вам больше нечего мне сказать?

— Если я что-нибудь вспомню, то дам вам знать.

— Еще один вопрос: вы абсолютно уверены, что не выходили из квартиры с того момента, как обнаружили труп, и до прибытия полиции?

— Клянусь, что нет.

— И никто не входил в квартиру?

— Ни одна живая душа.

Она сняла с вешалки сумку с покупками. Мегрэ на всякий случай осмотрел ее — револьвера там не было.

— Можете и меня обыскать, если вам хочется.

Но он не стал ее обыскивать, а лишь провел рукой по болтающемуся платью. Скорее, для очистки совести.

— В свое время это доставило бы вам удовольствие… — с этими словами мадам Броль и Мегрэ вышли из квартиры и на лестнице столкнулись с Люка, в мокром плаще и шляпе.

— Дождь идет?

— Уже минут десять. Что мне теперь делать, шеф?

— Сам толком не знаю. Может быть, останешься здесь. Если будут звонить, постарайся узнать — откуда. Возможно, кто-то позвонит около одиннадцати. Предупреди стол подслушивания. Ну, а кроме того, поройся тут еще. Хотя обыск и проведен, но никогда не вредно лишний раз покопаться.

— А о ком, собственно говоря, идет речь?

— Об одной девице, околачивавшейся под фонарем на бульваре Барбе, которую кто-то поселил здесь. Насколько известно, у нее был любовник, какой-то музыкант из кафе.

— Это он ее убил?

— Он приходил к ней вчера вечером. Консьержка утверждает, что больше никого не видела.

— Есть его приметы?

— Сейчас спущусь к консьержке и еще раз расспрошу.

Консьержка как раз разбирала почту. Судя по ее словам, Пьеро был молодым человеком лет тридцати, крепко сложенный блондин и напоминал более продавца из мясной лавки, чем музыканта.

— Это все, что вы можете мне сообщить?

— Все, господин комиссар. Если я что-нибудь еще вспомню, то обязательно дам вам знать.

Странно. Таким, или почти таким же, был ответ домработницы. Мегрэ подумал, что они обе, только по разным причинам, не хотят рассказать ему все, что знают.

Подняв воротник пальто и засунув руки в карманы, комиссар зашагал по улице. Туман перешел в холодные, тонкие капли дождя, невольно навевавшие мысль о простуде. Мегрэ вошел в угловой бар выпить грога.

Мужчиной по имени Пьеро занимался Жанвье. Шаг за шагом он проследил все его действия, прежде чем тот исчез.

Около половины двенадцатого Люка, спокойно обыскивающий квартиру на авеню Карно, услышал давно ожидаемый звонок. Он осторожно поднял трубку и, стараясь даже не дышать, чтобы не выдать себя, услышал, как на другом конце провода прошептали:

— Это ты?

И, прежде чем молчание в трубке могло показаться подозрительным, Пьеро добавил:

— Ты не одна?

И, наконец, совсем встревоженно:

— Алло! Это Карно двадцать два — тридцать пять?

— Да, Карно двадцать два — тридцать пять.

Люка явственно слышал его дыхание в трубке. Пьеро звонил из автомата, наверняка из какого-нибудь бара.

Подождав еще мгновение, музыкант повесил трубку. Теперь оставалось ждать только вызова из стола подслушивания. Через две минуты раздался звонок:

— Люка? Этот тип звонил из бистро «У Леона» на бульваре Рошешуар, угол улицы Рикет.

Спустя минуту Люка связался с комиссариатом улицы Гут Д'Ор, что в двух шагах от бистро.

Инспектор Жанин был на месте, и Люка описал ему приметы Пьеро, а заодно и назвал бар, предупредив коллегу:

— Побудь там до прихода Жанвье.

Мегрэ сидел у себя в кабинете с распущенным галстуком, перед ним лежали четыре набитые трубки и рапорт, который следовало закончить до полудня. Жанвье просунул голову в приоткрытую дверь кабинета:

— Шеф, он звонил. И мы знаем, где он находится. Люка уже сообщил в комиссариат на улице Гут Д'Ор, и Жанин с минуты на минуту будет на месте. Я тоже туда. Что с ним делать?

Комиссар посмотрел на него своими большими усталыми глазами.

— Привезешь его сюда, но только тихо.

— Вы не будете обедать?

— Попрошу, чтобы мне принесли бутербродов.

Жанвье добрался до нужной улицы на черной служебной машине. Подъехав к бару, он приказал водителю остановиться. Бистро помещалось в узком, вытянутом вдоль улицы здании. Войдя, Жанвье сразу заметил Жанина у стойки. Он склонился над стаканчиком вермута и явно его ждал. Кроме инспектора, в баре было четверо клиентов. Жанвье огляделся. Пол в баре был усыпан опилками, стены выкрашены в грязно-желтый цвет. Телефонная кабина находилась рядом с туалетом.

— Смотался?

Жанин кивнул, вытянув в знак приветствия руку.

— Мы можем спокойно побеседовать. Он был здесь без четверти одиннадцать, как обычно.

— Хозяин знает его фамилию?

— Он знает только, что его зовут Пьеро, что он музыкант и живет где-то неподалеку отсюда. Каждое утро он приходит в бар без четверти одиннадцать выпить чашечку кофе, и почти всегда ровно в одиннадцать ему звонят. Но сегодня звонка не было. Он подождал полчаса и позвонил сам. Когда он вышел из кабины, хозяину показалось, что он чем-то озабочен. Постоял немного у стойки и, расплатившись, вышел из бара.

— Известно, где он обедает?

— Хозяин утверждает, что не знает, — и без перехода спросил: — Я еще нужен тебе?

— Не знаю. Выйдем.

Стоя на тротуаре, Жанвье окинул взглядом улицу Рикет, которая просматривалась от начала до конца. На противоположной стороне виднелись вывески двух отелей. И Жанвье совершенно правильно рассудил, что если Пьеро завтракает по утрам в маленьком баре, то и живет он где-то в двух шагах отсюда. Поэтому он предложил:

— Посмотрим?

Первый отель, в который они зашли, назывался «Отель дю Вар». За конторкой, справа от коридора, сидела старая женщина, к которой Жанвье сразу же обратился с вопросом:

— Пьеро у себя?

— Вышел примерно час назад.

— Вы уверены, что он не возвращался?

— Конечно. Я никуда не отлучалась, да и ключ от его комнаты на месте.

Жанин подошел поближе, и только теперь она его заметила.

— Давно он здесь живет?

— Больше года. За комнату платит ежемесячно.

Она принесла регистрационную книгу и стала ее перелистывать.

— Вот, пожалуйста. Вы же знаете, что у нас солидное заведение.

По документам Пьеро значился как Пьер Эйро, двадцати девяти лет, уроженец Парижа.

— В котором часу он обычно возвращается?

— Иногда во второй половине дня, иногда нет.

— Женщины к нему приходят?

— Как и ко всем.

— Разные или одна?

— Вы ее тоже должны помнить, мосье Жанин. Она долго вертелась в нашем квартале. Ее зовут Лулу, — не замедлила с ответом женщина.