Эд Макбейн - Удар молнии

Карелла набрал воздух в легкие.

— Марсия Шаффер мертва, — сказал он.

— Не говорите ерунды.

Оба детектива пристально посмотрели на нее.

— Да нет же, она жива, — сказала девушка.

Они по-прежнему не сводили с нее глаз.

— А вас как зовут, мисс? — спросил Карелла.

— Дженни Комптон, — ответила она и тут же добавила: — Но Марсия вовсе не мертва, это какая-то ошибка.

— Мисс Комптон, у нас есть все основания полагать, что мертва...

— Нет, — Дженни решительно покачала головой.

— Мисс Шаффер жила здесь? — спросил Хейз.

— Не жила, а живет. Третий этаж, квартира три "а". Она вовсе не мертва.

— У нас есть фотография.

— Она не жертва, — упрямо повторила Дженни.

— Это Марсия Шаффер? — Карелла показал ей глянцевую фотографию, которую увеличили в фотолаборатории. Зрелище не для слабонервных. Дженни отпрянула, словно ее ударили в лицо. — Это Марсия Шаффер? — повторил Карелла.

— Похожа, но Марсия жива, — сказала Дженни.

— А это тоже Марсия Шаффер? — спросил Карелла и показал Дженни студенческий билет.

— Да, это Марсия, но...

— Здесь есть адрес...

— Да Марсия живет здесь, именно живет, я знаю, что она вовсе не мертва.

— А откуда вы, собственно, это знаете, мисс Комптон? — спросил Хейз.

— Она не мертва, — повторяла Дженни.

— Мисс Комптон...

— Я видела ее в прошлый четверг днем, не может же она... ради всего святого...

— Ее убили в тот же четверг, позднее.

— Я не верю, не верю, что она мертва, — Дженни внезапно залилась слезами. — Проклятье, зачем вам понадобилось приходить сюда?

Она была двух метров ростом, эта девушка, у нее повадки и язык жительницы этого города, но сейчас похоже было, что ей в самую пору отправляться в детский сад: правой рукой она прикрывала зареванное лицо, а левой стиснула сумку для книг, стояла чуть скособочившись, все никак не могла подавить слезы. Детективы стояли, ничего не говоря, ощущая и смущение, и неловкость, и свою чрезмерную взрослость при виде этой девчушки, которая безудержно рыдает, не стесняясь их присутствия.

Они ждали.

— Проклятье, — повторила Дженни, — ну скажите же, что это неправда...

— Мне очень жаль, — произнес Карелла.

— Но как... как?... — Она шмыгнула носом, потянулась к сумке, достала пачку бумажных салфеток, вынула одну, высморкалась и приложила салфетку к глазам.

— Как это случилось?

Об убийстве никто никогда не думает, разве что те, кто его совершает. Всегда думают об автомобильной катастрофе или о несчастном случае в метро, там то и дело попадают под поезд или в зубья эскалатора. Вот что приходит людям в голову, когда говоришь им, что человек мертв. Убийство — никогда. А если прямо говоришь им, что человека убили, что он не просто мертв, а его именно убили, если они знают, что было совершено убийство, то всегда думают о пистолете или о ноже, или о яде; могут убить и голыми руками, забить до смерти, задушить. А сейчас человека повесили. Как объяснить это? Или во всяком случае сделали так, чтобы заставить поверить, что повесили? Как объяснить девушке двадцати лет, которая шмыгает носом и утирается рваной бумажной салфеткой, что ее подругу нашли висящей на этом чертовом фонарном столбе?

— Перелом шейных позвонков, — Карелла решил использовать формулу медэксперта. — И позвоночника.

— О, Боже мой!

Он все еще не сказал девушке, что это было сделано насильно. Она вопросительно посмотрела на него, постепенно соображая, что двое детективов не пришли бы сюда и не стали бы задавать вопросы, если бы речь шла просто о несчастном случае. Нет, не что-то, а кто-то был причиной смерти Марсии Шаффер.

— Ее убили, да? — спросила Дженни.

— Да.

— Когда?

— В четверг вечером. Медэксперт считает, что где-то около семи.

— О, Боже, — снова сказала Дженни.

— Так в четверг вечером вы ее точно не видели? — спросил Хейз.

— Нет.

— А она не говорила, что собирается делать, я имею в виду в тот вечер?

— Нет. А где... где вы нашли ее?

— В северной части города.

— На улице? Кто-то набросился на нее на улице?

Карелла вздохнул.

— Она висела на фонарном столбе.

— О, Боже, — Дженни снова залилась слезами.

Дэниэл Маклолин был невысокого роста толстячок лет эдак под шестьдесят. На нем были темные просторные брюки, коричневые туфли, на редкость кричащая спортивная куртка, рубаха персикового цвета, галстук, на вид точь-в-точь от Джексона Поллока, только еще более пестрый, и темно-коричневая соломенная шляпа с узкими полями и пером в тон рубахе. Тяжело дыша, то и дело отирая лоб, с которого катились крупные капли пота, он подошел к полицейским, ожидающим его у подъезда. Бросив на них беглый взгляд, он перевел свои карие глазки на мусорные баки, тянувшиеся от железных перил вдоль всего фасада. Казалось, ему нравится, что они доверху набиты разного рода хламом, даже на тротуар кое-что вываливается.

От Дженни полицейские узнали, что они с Марсией поселились в этом доме примерно в одно и то же время, больше двух лет назад, когда поступили в Рэмсей по спортивной стипендии. А до того Марсия и вправду жила в небольшом городке штата Канзас, только не в Баффало Данг, как сказала Дженни, когда все еще было так хорошо и славно и не омрачено вестью о страшной гибели, а в местечке, которое называлось Манхэттен; местные жители прозвали его Яблочком.

По словам Дженни, владелец дома — вот этот самый Дэниэл Маклолин, который наслаждался сейчас видом всякого дерьма, вывалившегося из мусорных баков, в течение всего последнего года, а может и больше, пытался избавиться от жильцов, чтобы поделить старые большие квартиры надвое и тем самым получать с аренды побольше. Пока у него это, в общем, не получилось. Кроме одной старушки, которая переехала в богадельню, остальные жильцы наотрез отказались уезжать из района, сделавшегося внезапно весьма престижным: ведь за такие деньги квартиру снять совершенно невозможно, разве что на какой-нибудь занюханной окраине, где, собственно, многие из них и выросли. В попытке избавиться от жильцов, которые съезжать не хотели, Маклолин сначала уволил управдома, а затем сам занялся в высшей степени продуктивной деятельностью по управлению домом, в результате которой вода переставала идти в самое разное время суток, мусорные баки не освобождались, отопление не включалось до пятнадцатого октября, а это был по закону крайний срок. Сегодня было только одиннадцатое: скоро станет ясно, будет горячая вода в положенный срок или нет; впрочем, при такой погоде это был вопрос, скорее, академический. Но с мусорными баками было явно не все в порядке.

— Это вы меня вызывали? — спросил Маклолин, поднимаясь по ступеням.

— Мистер Маклолин? — выступил вперед Карелла.