Фредерик Форсайт - Афганец

Американец изумлённо уставился на него.

— Откуда, чёрт возьми, вы можете его знать? Он уже пять лет как сидит в Гитмо.

— Да, но ещё раньше, давным-давно, мы вместе дрались против русских в Тора Бора.

Оба офицера почти синхронно кивнули. Конечно, об этом говорилось в его досье. Мартин провёл в Афганистане почти год, помогая моджахедам в их борьбе против советской оккупации. Вероятность того, что эти двое встречались, была мала, но в жизни и не такое случается. Минут десять разведчики расспрашивали Майка об Измат Хане, узнавая детали, которых не было в досье. Наконец Мартин протянул папку американцу.

— Какой он сейчас, Измат Хан? За пять лет в лагере «Дельта» люди меняются. Они ведь у вас там не отдыхают, верно?

Гуминни пожал плечами:

— Этот Измат Хан, Майк, крепкий орешек. Очень крепкий. Взяли его с разбитой головой и двойным сотрясением. Плюс получил ранение при захвате. Поначалу наши медики думали, что он немного… как бы это сказать… простоват. Или туповат. Потом выяснилось, что он был совершенно дезориентирован. Сотрясение да долгий путь. Шёл декабрь 2001-го, все ещё находились под впечатлением от 11 сентября и к пленным относились… ну, без нежностей. Природа, однако, взяла своё, так что через пару месяцев его уже начали допрашивать.

— И что же он вам сообщил?

— Почти ничего. Представил, так сказать, резюме. Выдержал все три степени, отказался от всех предложений. Сидит, молчит и только смотрит на вас, а в глазах что угодно, кроме братской любви. Поэтому его и держат в режиме строгой изоляции. От других нам известно, что он сносно говорит на арабском — выучил в Афганистане, а до этого несколько лет штудировал Коран в медресе. В лагере с ним были два британца, которых позже отпустили. По их словам, Измат Хан сможет при необходимости изъясниться на английском — они сами с ним занимались.

Мартин вскинул голову и посмотрел на Стива Хилла:

— Их придётся задержать и не отпускать до окончания операции.

Хилл кивнул:

— Конечно. Это можно устроить.

Оставив британцев наедине, Гуминни прошёлся вокруг амбара.

Дочитав досье, Майк долго смотрел на огонь. В догорающих угольях он видел голый горный склон, двух человек среди камней и разворачивающийся для атаки советский боевой вертолёт. Мальчишка в тюрбане повернулся к мужчине: мы умрём, англиз?

Вернувшись, американец присел на корточки у костра и, вооружившись прутиком, принялся ворошить угольки. Картина из прошлого исчезла в клубах серого дыма и треске искр.

— Вижу, Майк, планы у вас грандиозные. Я бы сказал, при таком объёме работ без бригады профессионалов не обойтись. Думаете справиться в одиночку?

— По мере сил постараюсь. Время у меня есть. Впервые за последние двадцать пять лет.

— Время, но не деньги, да?

Мартин пожал плечами:

— С работой, если появится желание, проблем не будет. Служб безопасности сейчас как грибов после дождя. В Ираке столько парней устроились телохранителями, что и не сосчитаешь, а спрос всё равно не падает. За неделю в Суннитском треугольнике ребята зарабатывают столько, сколько платят солдату за полгода.

— Но это же снова грязь, пыль и большой риск умереть раньше времени. Вы разве не от этого ушли?

— А вы разве предлагаете что-то другое? Отдых с «Аль-Каидой» на Флорида-Кис?

Марек Гуминни рассмеялся:

— Американцев, Майк, обвиняют во многом. И часто справедливо. Но на неблагодарность те, кто нам помогает, не жалуются. Думаю, речь могла бы идти о работе консультанта. Скажем, двести тысяч в год. Контракт на пять лет. Деньги переводятся за границу, налоговикам беспокоиться не о чём. Не нужно даже показываться на работе. Никаких проблем.

Майку вспомнилась сцена из его любимого фильма. Т. Э. Лоуренс предлагает деньги Ауде, если тот согласится присоединиться к нему в штурме Акабы. И достойный ответ араба: «Ауда пойдёт на Акабу не за английское золото. Ауда пойдёт на Акабу, потому что ему так угодно». Он поднялся.

— Стив, пусть мой дом закроют рубероидом сверху донизу. Я хочу, когда вернусь, увидеть его таким же, каким оставил.

Хилл кивнул:

— Сделаю.

— Мне надо собрать вещи. Их не так уж много. Одно место багажа, не больше.

Вот так под яблонями в гемпширском саду и был согласован ответ Запада на операцию «Скат». Два дня спустя компьютер, используя программу случайного выбора, дал ему собственное название — операция «Лом». Если бы Майка Мартина спросили, что заставило его согласиться, он вряд ли дал бы вразумительный ответ. Но позднее, на всех инструктажах, когда его расспрашивали о бывшем друге, он, отвечая, всегда утаивал одну деталь. Может быть, потому, что считал принцип необходимого знания дорогой с двусторонним движением. Может быть, потому, что не придавал этой детали большого значения. Касалась она одного короткого разговора, состоявшегося в полевом госпитале, развёрнутом арабами в местечке Джаджи.

Решение, принятое в гемпширском саду, отозвалось градом других решений, которые принимали ответственные люди по обе стороны океана. Начать с того, что санкцию на проведение операции «Лом» пришлось получать у высшего политического руководства двух заинтересованных стран.

Легко сказать, да трудно сделать. Одной из причин того, что дело не сразу сдвинулось с места, стало условие Майка Мартина, потребовавшего, чтобы об операции знали не более дюжины человек. Требование разумное и понятное.

Если пятьдесят человек знают что-то интересное, один обязательно проболтается. Не намеренно, не по злому умыслу и даже не из-за несдержанности — просто таков неизбежный закон природы.

Тот, кому доводилось работать под прикрытием, знает, как действует на нервы понимание того, что успех дела и сама твоя жизнь зависят от профессионализма товарища. Постоянное напряжение от ожидания непредвиденной ошибки коллег чревато стрессами. Но самый страшный кошмар — знать, что твой провал и неизбежная медленная смерть стали следствием обычной болтливости какого-то идиота, распустившего язык перед подружкой в баре. Хуже этого страха нет ничего. Вот почему требование Мартина было принято без обсуждений.

Джон Негропонте согласился с тем, что в Вашингтоне единственным доверенным лицом будет он сам, и дал «добро» на проведение операции. Стив Хилл добился такого же результата, пообедав с членом британского кабинета министров. Так посвящённых стало четверо.

Понятно, что ни Марек Гуминни, ни Стив Хилл не могли полностью сосредоточиться на одной операции, посвятив ей двадцать четыре часа в сутки. Каждому требовался заместитель для выполнения всей рутинной работы. Марек сделал выбор в пользу перспективного арабиста из контртеррористического отдела ЦРУ, и Майкл Макдональд бросил все, объяснил семье, что его ждёт командировка в Соединённое Королевство, и улетел на восток.