Фредерик Форсайт - Афганец

Вставало солнце. Кое-где уже ожили двигатели, и в небо поползла чёрная копоть. Белудж направился к машине. Мартин последовал за ним.

— Добрый день, брат.

Белудж ответил, не проявив, однако, особенной радости.

— Ты случайно не держишь путь на юг, к Спин-Болдаку?

Любой, кто направлялся в Пакистан, должен был неминуемо проехать этот небольшой пограничный городок южнее Кандагара. Мартин знал, что полиция уже ищет беглеца и за его голову назначена награда, а значит, границу придётся переходить подальше от контрольного пункта и пешком.

— Коли на то будет воля Аллаха, — ответил белудж.

— Тогда не согласишься ли ты во имя всемилостивейшего взять попутчика, спешащего домой к семье?

Белудж задумался. Обычно в дальние поездки, например в Кабул, он брал с собой двоюродного брата, но тот заболел и остался дома в Карачи. Ехать одному всегда труднее, и попутчик бы не помешал.

— А за рулём можешь посидеть? — осторожно спросил он.

— Признаюсь, за рулём я провёл немало лет.

В путь тронулись вместе. Оба по большей части молчали, но молчание ни одного, ни другого не тяготило, тем более что тишину заполняла восточная поп-музыка, звуки которой доносились из старенького, в пластмассовом корпусе радио вперемешку с хрипами и свистом.

Через несколько часов миновали Газни. Дальше их ждал Кандагар. По дороге сделали остановку: подкрепились обычным для здешних мест рисом с козьим мясом, выпили чаю и заправили бак. Мартин помог расплатиться и за то, и за другое, после чего белудж оттаял и проникся к попутчику дружелюбием и симпатией.

Хотя Майк не знал ни урду, ни балучи, а шофёр лишь десяток слов на пушту, они вполне сносно общались на языке жестов, дополняя его арабскими вставками из Корана.

Заночевать решили в Кандагаре — белудж объяснил, что предпочитает не рисковать и избегает ночных перегонов. Они находились в провинции Забол — краю весьма диком и населённом диким народом. В таких местах безопаснее путешествовать днём, когда на дороге много машин, спешащих как на юг, так и на север. Бандиты же во все времена творят свои чёрные дела под покровом ночи.

Когда впереди показались первые дома Кандагара, Мартин, объяснив, что хочет подремать, забрался на скамью позади сидений, где ночью спал водитель. Кандагар был опорной базой Талибана, и ему вовсе не хотелось, чтобы какой-нибудь исправившийся талиб по ошибке признал в нём старого знакомого.

После Кандагара он снова сел за руль, сменив белуджа. Вечер ещё не наступил, когда они подъехали к Спин-Болдаку, и Мартин, объяснив, что живёт в северной части города, поблагодарил водителя и вышел из машины. До границы оставалось несколько миль.

Поскольку белудж не знал пушту и слушал музыку, он не услышал новостей. Очередь на контрольном пункте вытянулась длиннее обычного. Проверив документы, офицер показал ему фотографию. Водитель сразу узнал бородатое лицо недавнего попутчика.

Белудж был честный человек и зарабатывал своими руками и тяжким трудом. Дома его ждали дети и семья. Жизнь никогда не бывает лёгкой для тех, кто рассчитывает только на себя и идёт прямой дорогой. Провести несколько дней, а то и недель в афганской тюрьме, доказывая свою невиновность?

— Клянусь пророком, я не видел этого человека, — сказал белудж, и его пропустили.

— Больше никогда, — пробормотал он себе под нос, поворачивая на юг, в сторону Кветты.

Пусть Кветта и считается самым продажным городом во всей Азии, но у себя на родине человек по крайней мере знает, что к чему. Он ничего не имел против афганцев, но они чужой народ, так с какой стати вмешиваться? Интересно, что такого натворил тот талиб?

Мартина предупреждали, что нападение на тюремный фургон, убийство двух охранников и побег заключённого, только что доставленного американцами из Гуантанамо, не тот случай, когда дело можно прикрыть. К тому же и американское посольство, несомненно, поднимет шум.

О побеге стало известно ещё ночью, когда тюремное начальство, не дождавшись своевременного прибытия фургона, выслало ему навстречу патруль. Полицейские обнаружили четыре тела и сделали соответствующие выводы. То, что машина сопровождения отстала от фургона, списали на обычную некомпетентность. Но к исчезновению осуждённого явно приложила руку какая-нибудь недобитая банда талибов. Охота началась.

К несчастью, американское посольство в Кабуле снабдило местные власти фотографией беглеца, и как ни старались резиденты СИС и ЦРУ помешать такому сотрудничеству, сделать им удалось немного. К тому времени, когда все пограничные заставы получили присланную по факсу фотографию разыскиваемого преступника, Мартин все ещё находился к северу от границы.

Ничего не зная ни об объявленном поиске, ни о ситуации на контрольном пункте, он всё же решил не рисковать, не спешить с переходом и отсидеться до наступления темноты. Поднявшись в горы, Мартин нашёл надёжное укрытие, откуда внимательно изучил местность и наметил маршрут.

Городок лежал в пяти милях от него. Он видел вьющуюся между холмами дорогу и бегущие по ней машины. Он даже видел старый форт, служивший некогда бастионом британской армии.

С захватом этой крепости в 1919 году был связан один любопытный исторический факт: при штурме британские войска в последний раз применили средневековые лестницы. Ночью они неслышно — если не считать воплей ослов, лязга ложек о котелки и проклятий натыкающихся на камни солдат, — чтобы не разбудить защитников города, подошли к стенам. Лестницы оказались футов на десять короче, чем нужно, и в решающий момент подломились. Более сотни человек свалились в сухой ров. К счастью для британцев, притаившиеся за стенами пуштуны решили, что на них надвигается несокрушимая рать, и, поспешно оставив город через задние ворота, отступили в горы. Крепость пала без единого выстрела.

Незадолго до полуночи Мартин выбрался из укрытия, тихонько пробрался вдоль стен, миновал город и вскоре добрался до пакистанской территории. Рассвет застал его в десяти милях от границы, на дороге в Кветту. Там он нашёл чайхану и дождался автобуса, на котором и добрался до города. Легко узнаваемый в здешних местах чёрный тюрбан талиба перекочевал из сумки на голову.

Если Пешавар считается в Пакистане одним из оплотов исламистов, то к Кветте это относится в ещё большей степени. В симпатиях к «Аль-Каиде» её опережает разве что только Мирам-Шахр. В северо-западных пограничных провинциях до сих пор преобладают местные племенные обычаи, а большинство населения здесь составляют пуштуны, яростные приверженцы ультратрадиционного ислама. Тюрбан талиба — знак человека, с которым следует считаться.

Главное южное шоссе ведёт из Кветты в Карачи, но Мартину посоветовали воспользоваться другой дорогой, идущей на юго-запад, в сторону портового городка Гвадар. Расположен он неподалёку от иранской границы, в западном уголке Белуджистана. В не столь уж далёкие времена сонная и протухшая рыбой деревушка, Гвадар как-то быстро и незаметно превратился в крупный порт и перевалочный пункт, специализирующийся на контрабандной торговле, в первую очередь опиумом. Ислам осуждает употребление наркотиков, но это касается только мусульман. Если же неверные хотят травить себя и при том неплохо платить за отраву, то верные слуги и последователи пророка здесь ни при чём.