Андрей Вольмарко - Дебют

Джейн блаженно улыбнулась и удобнее устроилась на диване. Осталось только самая маленькая, самая тяжёлая деталь плана.

Отдохнуть.

Джейн всегда казалось, что внешность правителя — это воплощение духа страны.

Она помнила лорда-губернатора Голдуола, главного торгового порта Ксилматии — хитро щурящегося, подвижного и бесконечно говорливого. Она помнила олдермена Амберхинга — с белоснежной бородой, сухопарого, подслеповатого и древнего, как его умирающий город. Она надеялась, что и её саму кто-нибудь свяжет с Лепортой.

Но даже если это случится, безупречный до сегодняшнего дня логический ряд будет нагло нарушен Паззо Пиетра, похожий на своих людей так же, как волк похож на декоративную собачку.

— Ну, ваша милость, как вам мой город? — правитель Муджелло улыбался в бороду так, будто Джейн уже рассыпалась в восторженном лепете.

— Он…

Серый? Унылый? Похожий на разросшуюся деревню, заполненную усталыми и грустными крестьянами? Жалкий отблеск и пародия на Лепорту?

— Чистый.

— Это вы точно подметили! — Паззо радостно расхохотался и указал на гигантское окно кабинета. — Можете не верить — но к завтрашнему утру на улицах не останется ни одного лепестка!

Лучше бы их и сегодня там не было.

С самых городских ворот до Мраморного Гнезда живой коридор с почти пугающе неправдоподобным ликованием обсыпал делегацию Лепорты цветами. Джейн провела полчаса перед зеркалом с расчёской, пытаясь добиться того, чтобы в них было всё-таки больше волос, чем лепестков.

— Мы, в Муджелло, считаем, что великое начинается с малого, — продолжал Паззо, широко улыбаясь. В то время как остальные муджельцы, кажется, вообще не умели улыбаться, он не мог не. — Держишь дом в чистоте, держишь улицу в чистоте, держишь город в чистоте — и вот, порядок и в жизни, и во всей стране!

— Довольно логично, — хотела бы Джейн посмотреть на лица Магистрата, если бы она брякнула им такую же чушь. — Но, может, оставите украшения хотя бы на несколько дней? Мне будет неловко, если весь этот праздник был только для меня. Тем более, Муджелло в цветах восхитителен.

Улыбка темпорариуса из приветливо-дружелюбной превратилась в отеческую и снисходительную.

— Ваша милость, вы не обижайтесь — но здесь не Лепорта, праздника на четыре дня не будет. Народ у нас трудолюбивый и привыкший к порядку, им эти цветы ни к чему. Главное — выказать уважение и отношение к старому другу. Да и, скажу вам честно, — он подался вперёд и подмигнул ей, — я тут ничего не решаю.

— А кто же тогда решает? — с заговорщицким видом подалась ему навстречу Джейн.

— Народ, ваша милость.

— И что тогда делает темпорариус?

Теперь он ухмылялся так, будто Джейн рассказала ему шутку, понятную только им двоим.

— Решает тогда, когда народ не может решить.

Судя по всему, народ был не в состоянии решить самостоятельно ни одного вопроса с тех пор, как двадцать семь лет назад Паззо Пиетра силой занял место временного правителя.

— Довольно ответственная должность. Впрочем, вы прекрасно справляетесь, фра Пиетра.

Паззо чуть склонил голову и польщённо приложил грубую ладонь к груди.

— Ваше одобрение особенно важно для меня, ваша милость. Мы во многом похожи — и мы, и наши города…

О, боги, надеюсь, что нет.

— …И вы прекрасно знаете, что Лепорту и Муджелло всегда связывали особые отношения. Можно сказать, отношения добрых сестёр…

Скорее, отношения мачехи и нелюбимой дочери.

— …Которые вместе перенесли многие тяготы жизни и никогда не отказывали друг другу в поддержке…

Не считая того раза, когда Муджелло во время развала королевства первым объявило, что не подчинится новому наследнику.

— …Поэтому я и принимаю вас здесь, госпожа Ла-Русе. Оглянитесь, прошу. Что вы видите?

Джейн видела позолоту на всём, на чём только можно, видела картины, которые сочетались с интерьером комнаты и друг другом лишь в том, что были безумно дорогими, видела запылённые полки с книгами и идеально чистый стол, на котором стояли бутылки с южными винами. Видела режущее глаза отсутствие вкуса у владельца.

Видела комнату, которой абсолютно неумело и нелепо попытались придать уюта и обжитости.

Поэтому она прекрасно знала, что нужно ответить.

— Уютную приёмную залу, — Джейн чуть поджала губу и уважительно кивнула. — Очень уютную.

— Именно, — Паззо самодовольно улыбнулся. — Я называю это Дружественной комнатой. Я не зову сюда политиков. Я зову сюда… — он выдержал эффектную — как наверняка ему казалось, — паузу и перехватил взгляд Джейн. — Друзей. Вы — мой друг, как и Лепорта — друг Муджелло. Я не знаю, с чем вы приехали к нам — но вопрос нашей дружбы я считаю самым главным и решённым.

— Фра Пиетра, вы не должны убеждать меня. Я вижу, что вы честный человек и справедливый правитель, и мне хватает одного вашего слова, — самым тяжёлым сейчас было не рассмеяться. — Но вы сами знаете, что я, как и вы, почти ничего не решаю в Лепорте. Все эти патриции, цеха, гильдии, горожане… — гонфалоньер скривилась. — Они вечно требуют и почти никогда не дают ничего взамен. Когда я вернусь, они набросятся на меня. И я была бы благодарна вам, — Джейн игриво сощурилась и нацепила самую свою милую улыбку, — если бы мне было, чем заткнуть их.

— Да, я знаю о положении дел в Лепорте. И по сравнению с нашим тихим углом, у вас там просто огненная бездна. Поэтому… — Паззо растопырил мощные руки в стороны и обвёл ими комнату. — Всё, что угодно. Мой город — ваш город!

— Всего города не надо — нужны только вы, — хотя бы потому, что город принадлежит не тебе, идиот, а народу. И когда-нибудь тебе об этом напомнят. — Лепорта будет благодарна вам лично, если вы подпишите несколько договоров. Снижение или даже снятие пошлин между нами, некоторые союзные обязательства, — с каждым новым словом на лице Паззо росла широкая улыбка. Джейн была почти уверена, что сейчас он судорожно пытается подсчитать, сколько денег со всего этого можно будет положить себе в карман. — И, как финальная и небольшая черта, разрыв всех отношений с Виареджио.

Пару мгновений улыбка правителя Муджелло всё ещё держалась. А затем уголки губ слегка дрогнули, взгляд остекленел — и улыбка медленно, почти плавно начала угасать.

— Я с огромным удовольствием подпишу договора, которые вы предлагаете, ваша милость. Но Виареджио… — он облизал губы. — Это очень тонкая тема. Муджелло всегда старался занимать нейтральную позицию — и в мире, в Деллинкросио. У Виареджио есть деньги, у Лорентино — армия, у Лепорты — история и репутация. А что есть у нас? Только нейтралитет и торговля. Мы стоим на границе долины, ваша милость, и стоит нам сказать одно неправильное слово наружу или внутрь, — он зажмурился, будто отгоняя неприятную мысль, — и, в лучшем случае, конец придёт только торговле. В худшем — всему городу.