Алексей Янинин - Обвиняется... сенсация

Кроммера они узнали сразу, хотя он походил на кого угодно — на удачливого коммивояжера, только что заключившего выгодную миллионную сделку, на спортсмена, собравшего всю свою волю перед решительным штурмом нового, небывалого доселе рекорда, но не забывающего при этом и произвести выгодное впечатление на публику, на загорелого, отдохнувшего курортника, с радостью вернувшегося домой и переполненного впечатлениями о счастливых и так быстро промелькнувших днях, — но только не на того, кого они должны были встречать — на загнанного, лишенного доверия избирателей и прессы политика, которому предъявлялись обвинения в нечестной игре. Реальный Кроммер настолько отличался от того Кроммера, какого они нафантазировали себе, ожидая прибытия самолета испанской авиакомпании, что даже решительный и уверенный в себе Аксель немного растерялся.

— Вы — господин Кроммер? — с такого вопроса начал он свое импровизированное интервью. Скажи он это с уверенностью — и кто знает, как бы развернулись события дальше. Быть может, Кроммер не преминул бы воспользоваться этой возможностью и рассказал журналистам о своих планах, быть может, он бы даже…

Но этого не произошло, и теперь навсегда останется тайной, зачем все же прибыл премьер-министр земли Шлезвиг-Гольштейн тем солнечным осенним днем в Женеву. Почувствовав неуверенность в тоне журналиста, высокий пассажир, так похожий на Кроммера и так не похожий на затравленного «бывшего политика», на чистом английском бросил через плечо: «Чего вы хотите? Я вас не понимаю», — и быстро прошел к выходу из аэропорта.

— Черт побери, мы же сейчас его упустим! — крикнул Максу пришедший в себя Дорфмайстер. Давно уже от него никто не мог отделаться так быстро и элегантно. Аксель, таща за собой еле поспевающего стажера, кинулся в сторону выхода из здания, за прозрачными дверьми которого только что скрылся Вальтер Кроммер. К счастью, тот не успел уйти далеко. Катя перед собой тележку с одним-единственным чемоданом, он не спеша подошел к стоянке такси, о чем-то переговорил с шофером. Тот вышел из машины и погрузил вещи пассажира в багажник. Мягко фыркнув, завелся мотор «мерседеса». Такси направилось к выезду с территории аэропорта.

— Ты успел разобрать номер? — задыхаясь, на бегу спросил Аксель.

— Нет, слишком далеко.

— Жаль, что и я не страдаю дальнозоркостью…

Взмахнув рукой, Дорфмайстер остановил ближайшую к ним машину. Таксист оказался неплохим парнем и согласился нагнать «мерседес», только что выехавший за пределы аэропорта.

— Теперь он от нас никуда не денется. В крайнем случае перехватим его перед гостиницей. Кстати, интересно, в какой из них он забронировал себе номер? Жаль, что на этот вопрос нам не ответит компьютер твоего папы, — шутливо бросил своему спутнику Аксель. — Теперь надо лишь постараться не выпускать их из виду.

— Что-то я никак не пойму, что выделывает этот парень, — обернулся к Дорфмайстеру шофер. И действительно, машина впереди их как будто и не спешила в город. Вот она свернула на боковую дорожку и поехала вокруг аэропорта. «А вдруг его информант — шофер такси?» — прошептал на ухо Дорфмайстеру Макс. Лучше бы он этого не делал. Покладистому шоферу все эти игры в детектив и перешептывания пришлись не по вкусу. Мало ли что бывает — не во все надо встревать. Догнать машину впереди он был согласен, но скрываться и следить — нет уж, увольте!

— Либо я везу вас в город, господа, либо в аэропорт — болтаться туда-сюда я не намерен. Влипнешь в историю — сколько потом нервов вымотают ваши коллеги. Да и повестки в суд тоже дело не из приятных.

Отказавшись даже от щедрых чаевых, таксист повел машину с журналистами по направлению к городу. Высунувшись в окно почти до пояса и не обращая внимания на встречные машины, Макс сумел разглядеть такси с Кроммером. Сделав еще один круг почета вокруг аэродрома, как бы проверяя, нет ли за ней слежки, машина свернула к обочине, и к ней тут же подошел высокий темноволосый мужчина, одетый в джинсы, пуловер вроде бы голубого цвета — издалека трудно было разобрать — и какую-то куртку. Внимательно оглядевшись по сторонам, он сел в такси.

Хорошо одетый, тщательно выбритый, в костюме молодежного покроя господин на вид лет 30—35 вошел в холл женевского отеля «Ричмонд» пружинистой походкой человека, постоянно и внимательно следящего за своей спортивной формой. На его правой, обхваченной на запястье кожаным черным ремешком руке, раскачиваясь в такт шагам, болталась небольшая, но удобная и достаточно вместительная сумка — «визитка». В таких маленьких, всегда находящихся под рукой сумочках люди, много и часто путешествующие, обычно хранят документы (их ведь то и дело приходится предъявлять очередному чиновнику лишь для того, чтобы, бросив беглый взгляд на фотографию в паспорте, он подтвердил еще раз, что вы — это вы), билеты, портмоне с небольшой суммой наличных денег (как раз расплатиться за такси, выпить бокал вина в ожидании рейса или быстро, не теряя времени, протянуть чаевые носильщику или официанту) или бумажник с фотографиями супруги и чада и, что важнее, с чековой книжкой или кредитными карточками. Ведь без них теперь никуда, да и риска меньше, чем с наличными.

Уверенный шаг господина, солидная манера держаться, весь его вид преуспевающего делового человека — бизнесмена явно американской формации говорили о том, что новый постоялец отеля принадлежит к категории людей, не позволяющих никому отвечать коротким «нет» на их просьбы. Хотя в отеле «Ричмонд» незнакомец появился впервые, при взгляде на него невозможно было заметить и следа обычной человеческой нерешительности, мгновенной растерянности, свойственной даже самому самоуверенному человеку, оказавшемуся в новом для него месте, в малознакомых условиях, будь то офис чужой фирмы, новая квартира даже самых близких друзей или холл отеля в чужой стране.

Подтянутый, как струна на скрипке перед концертом знаменитого маэстро, новый постоялец был явно не швейцарцем. Он не произнес еще ни одного слова, но стоявший за стойкой портье наметанным глазом безошибочно определил в стремительно появившемся в холле гостиницы госте западного немца. За ним — мальчик-швейцар тащил объемистый чемодан и на ремне, через плечо, специальную, сгибающуюся пополам вешалку-футляр для костюмов. Именно немца из ФРГ почувствовал в нем портье, а не одного из своих сограждан из другого кантона, для которых родным языком был немецкий, а не французский, не «австрияка» из веселой, всегда весенней Вены, не обычно немного сурового на вид «товарища» из ГДР. И уж тем более не «янки», перепутать с которым для опытного портье невозможно было никого, хотя такая путаница и была бы приятна гостю.