Вольфганг Шрайер - Прелюдия 11

Она быстро переступила через порог, вся наэлектризованная, как и тогда в лифте. Инес сообщит обо всем в отдел Г-2, прекрасно, теперь это уже несущественно. Она, кажется, знает, что мне обо всем известно, так что будем не разговоры разговаривать, а... Я внимательно посмотрел на нее и снова ощутил приятный запах свежести — не то детской присыпки, не то душистого сена, — исходящий от нее. Может быть, она последняя женщина в моей жизни.

— Вот, значит, где ты спрятался, на самом верху, — захихикала она. — Стучу в одиннадцать-тринадцать — открывает девушка. Вылупилась на меня и не сказала, где ты. Твоя любовница, да? Гм, она красивая, кожа у нее светлая, и фигура получше моей... — Ее длинные коричневые руки нарисовали в воздухе силуэт Даниелы.

— Закрой рот, Инес, — сказал я. — Садись, располагайся, сними, если хочешь, туфли...

Без туфель она казалась совсем крохотной, одной из тех миниатюрных женщин-статуэток, которые мне всегда нравились. Взяв ее на руки, я сел с ней на постель. И все-таки не удержался, спросил:

— Ты тоже в милиции, как твой Эстебан?

— Он не «мой Эстебан». Я его ненавижу, Карлос. Дай мне сигарету, Карлос. Он очень опасен... и труслив.

Мне вспомнилась сцена на крыше.

— Я знаю, малышка. Давай поговорим о тебе. Что ты собираешься написать в донесении? Тебе-то я ничего не рассказывал. Разве что напишешь, что в определенном смысле у меня все о’кэй. Мелковато как-то для Г-2.

Ее передернуло, как от удара током.

— Какое отношение к этому имеет Г-2? — взорвалась она. — Не повторяй этого больше, я и так боюсь до смерти! Я так рада, что ты настолько облегчил нашу задачу...

— Что я сделал?

— Ты сам очистил мост, «Тумбу катро». Ему ведь поручили подбить тебя снять оттуда части. Он и не догадывался, что ты давно на нашей стороне и сам принял такое же решение. Ты еще хитрее, чем он, Карлос.

Словно кто-то разбил о мою голову громадный лист стекла. Я провалился в глубокую мрачную пропасть. Хотя Инес прижалась ко мне, она отодвинулась куда-то в бесконечную даль. Она казалась мне крохотной, едва заметной, и слова ее падали, как камешки в темный колодец, и до меня доходил только их плеск. Смысл я воспринимать отказывался. На некоторое время я погрузился в полнейший мрак. Я, я снял роту с «Тумбы катро», и я — на их стороне! Эстебан не из Г-2! Он враг! И я попался в его ловушку! Я не хотел ни слушать, ни говорить, и все же разговор продолжался:

— А тебе предстояло позаботиться, чтобы я не передумал, так ведь?

— Точно! Ты на меня не сердишься?

Она деланно улыбнулась и встала. Я спросил:

— Он еще стоит на посту у главного входа?

— Нет, Эстебан отпросился и после полуночи ушел. Что-то, наверное, случилось, Карлос.

— Еще бы! Который час?

— Скоро светает, — ответила она. — Над маяком появилась розовая полоска.

Медузы и водоросли. На меня глазела рыба. Пузырьки воздуха — меня медленно выносило на поверхность. В рот мне словно набили осколки стекла. Тысячи осколков с острыми краями. Светает. Значит, уже поздно. Дрожь сотрясала меня до мозга костей. О боже, значит, все было совершенно иначе, чем я вообразил! Когда Эстебан исчез после разговора в солярии, он ни милицейской рубашки не надевал, ни моих телефонных разговоров не подслушивал, а поспешил к своей банде и сообщил, что мост не защищен. И один из их подпольных передатчиков передал эту новость за море. Около двенадцати ночи шифровка попала в главную квартиру контрреволюционеров или в штаб армии вторжения. Как это я сказал ему:

— Да, черт побери, все так и есть, я снял оттуда роту Б, но только до завтрашнего полдня.

Проклятый жалкий идиот! С неимоверной остротой осознал я всю глубину моего заблуждения; его смертельные последствия. Такой ошибки исправить нельзя! Эти не станут ждать до полудня. Они будут штурмовать объект в сумерках. Может быть, как раз сейчас, в эту секунду, они набросились на часовых... Из глаз потекли слезы, я сунул в рот кулак. Ответные меры принимать поздно. Смерть компаньерос будет на моей совести! Вся кровь бросилась в голову, я задыхался. Они там, на мосту, умирают, а ты лежишь здесь! Предприми же что-нибудь, ты их команданте, они тебе доверяют, а ты даешь им истекать кровью!

Рядом зажурчал душ. Я натянул сапоги, потянулся за пистолетом — его нет. Как быть, как ответить ударом на удар? Вырваться из этого аквариума, найти машину, помчаться в военное министерство, зашифровать и передать радиограмму с приказами, но кому? Рамону, который с ротой Б преследует «червяков» у Пипо-Оркидеа? В его машине нет приемника. Поднять по тревоге штабную роту в Эсперансе? До «Тумбы катро» им не меньше полутора часов езды... К тому времени дело будет кончено, все часовые лягут мертвыми. Ловушка захлопнулась, из нее не вырваться. Да и как обосновать новый приказ? Оперативный отдел требует отчета о любой передислокации войск, а капитан настроен против меня. Сообщить ему, откуда эта информация, исповедаться ему во всем? Они арестуют меня на месте. Что я в конце концов поделываю в самой дорогой гостинице Гаваны, когда повсюду громыхают громы и молния уже ударила в «Тумбу катро»?

Вошла Инес, завернувшаяся в махровое полотенце, обняла меня и проворковала:

— А тебя я и вправду полюбила.

Полотенце соскользнуло с плеч, по темной коже катились жемчужины воды.

— Ладно, ладно, малышка, — сказал я.

Она не виновата... Инес была всего лишь приманкой, ей приказали удерживать меня в столице до тех пор, пока удар не будет нанесен. Она даже не представляла, какой опасности себя подвергает. Они подстроили мне самую старую ловушку на свете. Но сработала она все-таки нечетко. Инес появилась у меня слишком поздно, а по своей наивности выдала вдобавок весь их замысел. Но для такого кретина, как я, оказалась достаточной и столь несовершенная конструкция ловушки!

— Ты уже одеваешься? — спросила она, прижимаясь. — Мне уйти?..

Я не ответил. Как мне оправдываться, чем объяснить случившуюся катастрофу, если ее не удастся предотвратить? Никаких оправданий быть не может, все факты против меня. Компаньерос убиты. Значит, и моя жизнь ничего не стоит, она разлетелась вдребезги! «Тумба катро»! Я взял мост штурмом и удержал его, за это Фидель присвоил мне звание команданте. А за сдачу моста с меня сорвут погоны, посадят в тюрьму на острове Пинос или расстреляют в форте Кабанья. В любую секунду могут постучать в дверь. Совершенно бесполезно убеждать их, что я снял роту с моста по случайному стечению обстоятельств, что о предательстве не могло быть и речи. Какая, по сути дела, разница?.. Начальник штаба специально подчеркнул важность этого объекта. И вся ответственность лежит на мне. По неведению ли, с умыслом ли — я помог врагу. Как это выразилась Инес: «Он и не догадывался, что ты давно на нашей стороне...» Она попала в точку, практически я оказался в лагере контрреволюции. Вот как скоро это делается! И никакого выхода я не вижу. Паломино — предатель! К стенке его!