Вольфганг Шрайер - Прелюдия 11

— Дайте мне, черт побрал, команданте!

Со стороны долины донеслась длинная очередь. А теперь тишина. Рамон сделал шаг по направлению к Даниеле, она его пока не заметила. Молчание прервал голос радиста:

— Там что-то произошло. С Карлосом не соединяют. В Эсперансе сам начальник штаба, он хочет немедленно говорить с тобой.

Рамон повернулся, радуясь отсрочке разговора с Даниелой и нисколько не задумываясь над тем, что может означать этот вызов из Эсперансы. Трое солдат преградили ему дорогу. Они несли на носилках милиционера.

— Ему не поможешь, Рамон, — сказал один из них, — Это Ласаро. Мы не смогли его удержать, он как бешеный погнался за последним...

Все вокруг сняли фуражки. Вот и пришел конец группе «Прелюдия 11». А тот, кто больше других сделал для ее уничтожения, Ласаро, убит.

У машины Кинтана прижал трубку к уху. Услышал высокий голос начальника штаба. Лишь одна фраза дошла целиком до его сознания:

— Паломино только что покончил с собой!

Одна эта фраза — и его словно осенило! Картина последних дней и часов стремительно завертелась перед его глазами и стала наконец на свое место. Надо пойти к Даниеле!.. В этот момент солдаты подтащили к машине последнего бандита. Идти он не мог; прижимая руки к животу, он страшно стонал.

Даниела! Рамон был счастлив и одновременно испытывал чувство вины перед ней. Она настоящий храбрец и товарищ; он подумал о ней несправедливо. Да, иной раз подозрения затмевают разум... Надо поскорее увидеть ее!

Она стояла на коленях у тела Ласаро, сотрясаемая рыданиями. Рамон понимал, что с ней происходило, но это не снимает вины с него самого. Мигеля тащили к грузовику, он душераздирающе стонал. Увидев Даниелу, выжал из себя:

— Чинита, за что?.. Помоги мне, чинита, ну, помоги мне...

Кинтана видел, как задрожали ее губы. Но она не ответила Мигелю, даже не повернулась к нему. Когда его поднимали на грузовик, его вопли сделались совсем невыносимыми. Она закрыла уши руками, словно в отчаянии, а потом опустила их, пытаясь перебороть в себе страх перед этими ужасными криками. Рамон пошел обратно к машине с радиотелефоном, мимо догорающего «джипа».

В эти секунды он с особой остротой воспринимал все происходящее: и танец комаров в свете фар, и пар, поднимающийся с мокрого от дождя шоссе, и след от слезы на щеке Даниелы. Она самый смелый, самый лучший человек из всех, кого он знал! Он наберется терпения и будет ждать ее. Но если даже она никогда не придет к нему, она уже сделала его другим. Ей он обязан самым сильным потрясением в своей жизни. И тут он вдруг понял, что только потрясения в жизни и важны. Лучше пережить в жизни тяготы, чем не пережить ничего. Лучше полюбить безответно, чем не испытать этого чувства вообще. Лучше расти в болях и муках, чем навсегда остаться несмышленым ребенком.

Перевод с немецкого

Евг. Факторовича