Вольфганг Шрайер - Прелюдия 11

Энергия понемногу возвращается к нему. Надо пройти под мостом и подняться с той стороны, не могут же они поджечь весь северный берег. Громко отдает приказы. Когда он сходит с островка, ноги погружаются в болото по икры. Дым становится плотнее, над болотистой низиной медленно плывут его серо-желтые облака. Добравшись до одной из опор, Барро заходится в кашле.

— На всякий случай... подготовьте его к взрыву! Если мост не захватим — взорвем!

— У нас ничего нет, вся взрывчатка у первого взвода!

— А группа «Куканья»?

— Пока не видно, шеф.

— Пошли дальше, пока не подохли тут.

На другой стороне тоже дым. Наверху бегают несколько человек, раскладывают горящие деревца. Подстрелить бы их, но как прицелишься со слезящимися глазами? Очаги огня постепенно сливаются, дышать почти нечем. Ты бросаешься к тростнику, ступаешь в топкую грязь, вытаскиваешь ногу. Мертвые деревья, баррикады из умерших ветвей, воронки с водой, сгнивший терновник. Опять ступаешь в жижу, снова вытаскиваешь ногу. Горло пересохло, в груди колет. Ты должен выбраться отсюда! Сейчас ты сам себе ближний, позаботься о своей шкуре! Ты цепляешься за корень, отбрасываешь прочь гранаты. Кто- то вопит:

— Крокодилы!

Они вгоняют в лужу полные магазины, лужа прямо вскипа-ет. Истерика, кретины! Продырявили насквозь мертвые деревья, могли и в своих попасть. Да брось ты их! Кто-то из них падает, не может подняться — никто ему не помогает. Марсианские воины на чужой планете.

Иди дальше, дальше. В тебе достаточно сил, чтобы пробиться, а о них забудь и думать. Тебя фиделистам не поймать. Ты ступаешь в ил и вытаскиваешь ногу, снова ступаешь — и снова вытаскиваешь. Воздух густой, как смола. Ты ползешь на четвереньках по липкой каше, потом вползаешь на упавший ствол и оглядываешься. Ты один. В четверти мили отсюда возвышается этот проклятый мост... В дикой злобе ты рвешь зубами траву. Над горами восходит солнце, ты смотришь на его холодный диск и определяешь направление движения.

Позднее он находит своего радиста. Они очищают передатчик от грязи и ила, находят нужную частоту. Барро берет наушники. На этой волне он связывается с информационным центром флота вторжения, который находится на американском эсминце в трех милях от Крокодильего полуострова.

— Застряли в болоте восточнее «Тумбы катро», — докладывает он по-английски. — Накройте огнем северный берег, немедленно пришлите подкрепление, выручайте нас!

В мембране затрещало, потом какой-то янки проговорил:

— Советуем вам пробираться через сьерру. Если мы обнаружим вас на берегу, примем на борт. До тех пор рассчитывайте на свои силы.

— А вы, сэр, — ответил Барро, — вы сукин сын.

ИНЕС ЛОРЕНСО

— И ты туда же? — удивилась я. — Бежать собрался? Нет, это с твоей стороны глупо.

Сколько их видела Инес, сильных мужчин, которые предпочитали до поры до времени отсиживаться в надежном укрытии, наблюдая оттуда за ходом событий, в то время как она и девушки вроде нее рискуют головой! Нет уж, пусть мужчины сами ведут свою войну.

— Побережье строго охраняется, сам понимаешь, — сказала я. — Риск чересчур велик. Да и глупо было бы... Где для тебя самое верное место? Да в твоей провинции! Там ты команданте, что захочешь, то и прикажешь!

— Недолго мне осталось приказывать, — ответил он. — Не исключено, уже послана команда, чтобы арестовать меня. Может, я уже отстранен от должности.

— Что это такое — «команда»?

— Офицер и несколько солдат.

— Ну с ними справиться ничего не стоит, Карлос. Тем более в Эсперансе. Да еще такому смельчаку, как ты! Скажешь своим ребятам, что это переодетые враги, и арестуешь их. Сейчас такая кутерьма, что никто не знает, где свои, а где чужие. А тебя там знают, у тебя авторитет... А в случае неудачи, если удержаться не сможешь, — так оттуда тебе бежать куда сподручнее. Уйдешь в Обезьяньи горы — и ты у наших!

Он щелкнул пряжкой, ничего не сказал. Подошел к окну, раздвинул занавес. В комнату хлынул утренний свет. Когда он с силой рванул одну из створок окна, комната наполнилась странным низким гудением.

Паломино повернулся, подергивая себя за бороду.

— Оттуда бежать куда сподручнее... — повторил он тихо, словно размышляя.

Наверное, эта мысль до него все-таки дошла.

— Это яснее ясного, — сказала я. — Но тебе, Карлос, это не подходит. Такие мужчины, как ты, бегством не спасаются; пока есть силы, они сражаются. И знают, на чьей стороне им быть. Наша армия сильнее, иди ей навстречу. Возьми проверенных людей и уходи с ними в сьерру! Или оставайся в Эсперансе, объяви открыто, что ты против Кастро, и дождись освободительной армии.

(Эстебан остался бы мной доволен. Я не забыла ни слова из того, чему он меня учил.)

Команданте ходил взад и вперед по комнате.

— Пока что ее на острове нет. Ты забегаешь вперед, малышка.

— Если ты перейдешь к нам сейчас, ты будешь одним из победителей. Эстебан сказал, что за благодарностью они не постоят. Ты хочешь опять вернуться инженером в Ориенте или предпочтешь сохранить за собой Сьерру-дель-Мико?

— Меня волнует больше, останется ли у меня голова на плечах.

— Мне достаточно набрать один номер, сказать одно слово «перфектаменте» — и ты будешь под нашей защитой.

А он так же молча ходил по комнате. Я настаивала:

— Эстебан на тебя рассчитывает, у него в Гаване много друзей, не подводи его! Не то нам может не поздоровиться! Не забывай, какие услуги ты ему оказал. Ты в его руках, а он на все способен, я его знаю. А что будет со мной, даже представить страшно...

Карлос остановился передо мной, взял за горло — я поняла, что зашла слишком далеко.

— Как же, так вы и выдали единственного команданте, который у вас на прицеле, — сказал он и отшвырнул меня на постель.

Я смолчала, чтобы не завести опять не ту пластинку. Он снова забегал взад-вперед по комнате, как зверь в клетке. Когда он снял трубку, меня охватил ужас. Куда он звонит — в военное министерство, в службу безопасности? Я дрожала всем телом и не могла овладеть собой. Все пропало!..

— Одиннадцать-тринадцать, — услышала я. Мучительная пауза.

«Беги, — шептало что-то во мне. — Брось здесь все — и сумку, и сиреневое платье, спасайся по пожарной лестнице...» Да, но это двадцатый этаж, дверь на лестницу может оказаться закрытой, и лифта, конечно же, долго не будет, на тебя обратят внимание, задержат... Внизу стоит милиция, со вчерашнего дня перекрыты все выходы из гостиницы! Мое сердце сжалось, оно дрожало и трепетало, как пойманная птица.

И тут Карлос совершенно спокойно проговорил:

— Даниела? Вставай, девочка, через десять минут мы вы-езжаем. Жду тебя в вестибюле. Нет, это в порядке, машину нам дадут.