Вольфганг Шрайер - Прелюдия 11

Из раздумья его вывел высокий голос начальника штаба. Опустив бинокль, он спросил: .

— Старший лейтенант, как это могло произойти?

— Мост был защищен от любого нападения с суши, — ответил Кинтана. — Мы рассчитывали в худшем случае на прорыв банд из сьерры, но тут стоял я с ротой Б. Мы взяли в кольцо группу червяков у Пико-Оркидеа. Выброска парашютного десанта оказалась для нас абсолютной неожиданностью.

— Неожиданностью? Карлос лично доложил мне, что ожидает высадки десанта.

— Да, с моря действительно высадилась группа диверсантов, команданте. Четыре дня назад она пробивалась у Росалеса в сьерру. Тогдашняя информация касалась этой группы.

— Буэно, хорошо. Тем более необходимо было прикрыть «Тумбу катро». — Начальник штаба достал записную книжку, что-то пометил. — Кстати говоря, я специально подчеркнул важность этой акции.

На какие-то мгновения Кинтана смешался: Карлос никогда об этом не упоминал. Приказ снять роту Б с моста прямо противоречил такому указанию. И все же счел правильным защитить Карлоса от подозрений начальника штаба: он взял вину на себя.

— Команданте, мне поручили разгромить банды в сьерре, — начал он снова, отдавая себе отчет, что так его не поймут. — Я постоянно требовал от Карлоса Паломино, чтобы на это были брошены все наличные силы. Когда он вчера вечером позвонил из Матансаса, я повторил свою просьбу. Он не соглашался и сначала отклонил ее. Лишь когда я сказал, что у Пико-Оркидеа мы возьмем в плен много червяков, дал согласие. Только так я объясняю, что...

Говоря это, он уже понимал, что о главной причине умалчивает. Его сдерживали старые понятия о чести. Но есть новый кодекс чести, кодекс чести революционера, высший долг которого — защита революции! Если он будет покрывать Карлоса и не выскажет своих подозрений, он может страшно навредить... Прошел тяжелый бой, пробегая впереди роты по мосту навстречу врагу, он видел, как слева и справа падали компаньерос. Он выдержал испытание раскаленным металлом, пусть эти выстрелы, крики и стоны до сих пор отдаются в нем гулким эхом. Может быть, пережитое давало ему право оставить само-критику на время в стороне и выложить, что он думает о поведении Карлоса. Как ему эта мысль ни претит, дело требует полной ясности.

Начальник штаба прервал его речь после первых же фраз:

— Нет-нет, все не так просто! — заметил он, поворачиваясь к офицерам. — Карлос не справился с задачей... — негромко, но решительно произнес он. — Не понимаю, что могло произойти. Но при нынешней ситуации мы таких промахов позволить себе не можем. И неясности с командными кадрами тоже!

— Отстранить от должности?.. — спросил адъютант. — Тогда провинциальной комендатуре требуется временный начальник.

— Сначала мы должны дать ему возможность объяснить свое поведение, — заметил старший по званию офицер, капитан.

— Расследование провести немедленно, — сказал ему начальник штаба. — Хосе, собери необходимые данные, а после обеда доложишь, что, собственно, произошло. Полагаю, что дело будет решать сам Фидель. Тебе лучше прямо сейчас поехать в Эсперансу.

— Карлоса там нет, — объяснил Кинтана. — Не успел еще вернуться. Со вчерашнего вечера он на связь не выходил... Может, он вообще в Гаване.

«И Даниела с ним», — мысленно добавил он.

— Команданте, позвольте мне сделать одно уточнение!..

Начальник штаба обменялся взглядом с адъютантом.

— Установи, где он находится, — приказал он.

ДАНИЕЛА ФОНТЕ

Возвращение в Эсперансу я вспоминаю не особенно отчетливо, последующие впечатления многое стерли из памяти. Поездка протекала спокойно, почти монотонно. Сегодня она кажется мне чем-то вроде передышки между боями. А потом события сменяли одно другое с калейдоскопической быстротой, и все случившееся осталось во мне навсегда. Но первая половина дня остается словно занавешенной кисеей, как и солнце, стоявшее над Карретера-Сентраль. Потом оно снова появилось из-за сбившихся облаков, и полил дождь редкой для наших мест силы. Правда, это уже позднее...

Когда Карлос встретил меня в вестибюле, я вновь оказалась под властью его обаяния. Держался он, как всегда, уверенно, легко решил на ходу все оставшиеся вопросы, никакого особого беспокойства я в нем не заметила; а слегка нервничали мы все. На завтрак времени не оставалось. Перед гостиницей стоял новенький «форд-импала»; номер у машины был не армейский, наверное, ее реквизировали — так, по крайней мере, я подумала. В машине я отдала ему пистолет, который он забыл в моей комнате, за что получила в подарок три банана. Карлос вел машину очень быстро и почти не открывал рта. Перед народным имением «Дос росас» горели поля, и после этого мы еще не раз видели вдали клубы дыма.

— Червяки, — сказал он. — Это они подожгли наш сахарный тростник.

Прозвучали его слова как-то уныло. Я, в общем-то, ощутила противоречие между внешней энергичностью Карлоса и некоторой внутренней расслабленностью, но не придала этому значения. Несколько раз он ронял голову на руль, мы оба очень устали за последние дни. Во сне мне приснился Мигель, сначала он был в форме Рамона, потом оказался малышкой-озорником, который бегал вокруг меня и поддразнивал: «Боже мой, сеньорита, а вдруг мои тормоза откажут и мы столкнемся?» И еще в разных других видах: в наряде короля карнавала, а потом в сутане Леона, что окончательно лишило меня сна.

В Ховельяносе я сменила Карлоса за рулем. Он сел на соседнее сиденье и, похоже, уснул. Однажды, когда после поворота открылся вид на сьерру, я глубоко вздохнула. Карлос открыл глаза, будто прочтя мои мысли, и сказал:

— Не переживай так тяжело, девочка. Ты мне обо всем доложила — и точка! Больше тебя это касаться не должно...

— Надо же, именно сейчас... — пробормотала я и осеклась. Мне стало стыдно, что я лезу к нему с такими вещами. А он вдруг рассказал мне о женщине, которая была его невестой. Перед его уходом в горы она вышла замуж за сторонника Батисты. Этой кисло-сладкой историей он хотел меня утешить. Но то, как он рассказывал, меня согрело, мои воспоминания во многом совпадали с его. Я хотела избавиться от них и еще больше запутывалась. Грусть Карлоса оказалась заразительной.

— Мне надо было удержать его.

Оказывается, я не подумала это, а произнесла вслух. Карлос положил руку на спинку моего сиденья и проговорил с сочувствием :

— Старые раны иногда ноют, девочка. Но ведь ты нашла у нас новых друзей, правда? — Он решил обратить все в шутку: — Вот я, например. Я взял бы тебя и с пятью детьми, лишь бы ты согласилась!

Он не понимал меня — да и легко ли понять?.. И все-таки я решила объяснить ему:

— Это непостижимо, Карлос. Ведь к вам я попала только благодаря ему. Мы столько времени проводили вместе, я считала, что могу угадать любую его мысль. Он брал меня с собой на серьезные дела, он был таким храбрым, ловким, он был лучше всех. И вот он явился к нам как бандит, стреляет в компаньерос, и если мы схватим его...