Питер Гринвей - Человек, который похитил королеву и распустил парламент

Вайатт и его спутники стремительно шли вперед, оставляя солдат то в одном, то в другом месте на случай противодействия со стороны сбитых с толку обитателей кулуаров. Были предусмотрены все возможные случайности. Каждый человек знал свое место и обязанности в случае возникновения той или иной ситуации. Операция проходила гладко и скоротечно в удивительно безмолвной, даже какой-то священной тишине, которую никто не решался нарушить. Дежурный сержант, сидевший за столом, именитые посетители, случайно оказавшиеся здесь члены парламента, лоббисты и швейцары — все были оттеснены в угол. Одного солдата с решительным выражением лица и автоматом в руках, угрожающе двигающимся из стороны в сторону, было вполне достаточно, чтобы успокоить всех и держать в неподвижности.

Поредевшая теперь группа на какой-то момент остановилась.

Вайатт бросил взгляд на своего заместителя Гейнора, который доложил, что, согласно донесениям, все на своих местах. Быстрый подсчет оставшихся с ним людей — пятнадцать, как и было запланировано. Пока все шло хорошо. Он оглянулся на входные двери. Группа гражданских, которая должна подкрепить тыл, прибыла. Тишина, нарушаемая звуком шагов тяжелых солдатских ботинок по паркетному полу. В группе людей, стоящих неподалеку от Вайатта, раздался взрыв смеха… Достопочтенный член парламента сострил перед всё еще ничего не подозревающей палатой…

Наступил самый ответственный момент. Вращающиеся двери — последнее физическое препятствие. Теперь все зависело от Вайатта. Понимая это, его спутники не сводили с него глаз. Сейчас или никогда он должен повести их на штурм. Вайатта несколько смущал вид полицейского с открытым ртом, швейцара с седыми волосами и позолоченной кокардой и голос какой-то женщины, всхлипывающей позади него…

Три шага по направлению к дверям… С каждым шагом Вайатт, казалось, становился выше ростом. Уверенным жестом он раскрыл двери — и перед ним… сверкающие золотом ослепительные контуры, лев и единорог Англии, еще один миф, увенчивающий возвышение, на котором сидел совершенно ошеломленный, не способный вымолвить ни слова спикер палаты общин.

Вайатт широкими шагами двинулся вперед, Гейнор с тремя солдатами направился вправо, а Тернер и еще три солдата — влево, к правительственным креслам палаты. Капитан и неотступно следовавший за ним Дженнингс приблизились к креслу спикера. Остальные заняли свои места у входа за возвышением для спикера. На галереях для публики положением овладел десяток «туристов» с автоматами в руках.

Последующим поколениям англичан повезло. Официальные стенографисты палаты общин не прекратили в этот момент своей работы и продолжали записывать каждую реплику. Эти регистрирующие ангелы словно предчувствовали, что станут свидетелями суда над теми, кто до неузнаваемости коверкал литературный язык и превратил его в нечитаемый набор смешного многословия.

Простодушные представители публики, сообразив, что им ничто не угрожает, остались на своих местах, чтобы понаблюдать за развитием событий, которые обещали быть интереснее всех современных фильмов.

Выдержка из заметок Джозефа Парсонса, официального стенографиста палаты общин:

«…Если вы согласны с тем, что имело место оскорбление…

Мистер Хоктон: Мистер спикер, по-моему, в кулуарах происходит нечто ненормальное…

Да, там, кажется, что-то происходит… Хоктон устремляет взгляд на двери. Ригли и несколько других членов правительства поднимаются со своих мест и… Боже мой!.. В дверь врываются люди… солдаты… а на галерее для публики — гражданские… Они водят из стороны в сторону автоматами… Да, да, в палате появились люди, вооруженные автоматами!.. Что же происходит? Столпотворение… Стоящий рядом со мной Уильяме выкрикивает что-то… Все поднимаются с мест… Стоит адский шум. Веллинг, член парламента, консерватор, заявляет протест вооруженному офицеру… пытается вырвать у него из рук пистолет, но какой-то сержант отбрасывает его в сторону… Творится что-то невообразимое… Может быть, все это снится мне? Жуткий грохот…

Кажется, солдаты охраняют все выходы… На галерее для публики какая-то женщина упала в обморок… Уильямс залез под стол и ничего этого не видит… О боже, выстрел! Первый выстрел… Стреляет сержант… Пули пролетают над головой небольшой группы членов парламента из оппозиции, видимо пытавшихся устремиться к дверям… Теперь они сели на свои места… В палату врывается офицер, высокий и стройный… Лица его я не вижу. Вот он, кажется, приказывает спикеру предпринять что-то, но спикер усаживается поглубже в кресло и так сильно хватается за подлокотники, что суставы пальцев белеют…

Сущий кошмар… Сегодня 23 октября 19…»

Показания заместителя министра внутренних дел мистера Джона Кроули на предварительном следствии:

«Я очень хорошо помню, о чем думал в момент, так сказать, начала событий. Я без особого интереса слушал споривших по одному из обычных пунктов повестки дня и, скорее, думал о намерении Элби раскритиковать политику правительства в области экономики в случае, если будет внесено предложение сделать перерыв в работе палаты. Он считал это неотложным делом, весьма необычным и почти не имеющим шансов на успех, но опасным, если с правительственных скамей будут предъявлены претензии. Придиры уверенности не внушают.

Во всяком случае, если он намеревался низвергнуть небеса, его замечательным образом опередили. Как раз в тот момент у входа поднялся шум — и вошли мятежники. Я машинально посмотрел на парламентские часы: одна минута пятого. Зал заседаний ощетинился пулеметами, или, точнее, автоматами, как их теперь называют. Откровенно говоря, никто не знал, что можно было сделать в такой беспрецедентной обстановке. Слышались возгласы возмущения. Кое-кто размахивал листками бумаги с повесткой дня.

Я уверен, что организованное противодействие могло бы подавить их: ведь нас было четыреста человек против какой-нибудь дюжины. Конечно, после того, что произошло, легко рассуждать о мужестве. Что и говорить, мы попались, как мухи в смолу. Если бы спикер спокойно заявил, что, по его мнению, происходящее является не чем иным, как нарушением депутатской неприкосновенности, а член парламента Джо Блоггс предложил бы передать это дело в комитет по привилегиям членов парламента, то все встало бы на свои места. Вместо этого я услышал выкрики «Посторонние!» и почувствовал себя в тех условиях явно лишним человеком.

Мы почему-то устремили свои взгляды на Ригли: надеялись, что, как руководитель, он предпримет что-то. По-моему, это было общее чувство, потому что в ожидании чего-то палата несколько утихомирилась. Вайатт в это время, кажется, спорил со спикером. Я видел, как Ригли после некоторого колебания решительно пошел вдоль стола. Очень громко и четко он сказал: «Вы что же думаете, черт возьми…» Потом он замолк. Вайатт повернулся к нему и спокойно проговорил: «Сядьте на место». Эти слова он произнес тихо, но чертовски властно. Это была беспрецедентная конфронтация: премьер-министр и руководитель страны, поставленный на этот пост волею народа, и никому не известный узурпатор. '