Питер Джеймс - Атомный ангел

Двое в белоснежной форме с автоматами за плечами заглянули в машину, а затем махнули нам, позволяя проехать. Сразу за охранниками располагался огромный щит, на нем – хорошо известный во всем мире черно-желтый трехлопастный знак радиационной опасности, а под ним надпись большими красными буквами: «Опасно! Здесь добываются радиоактивные вещества. Вход без разрешения воспрещен. Допуск в контролируемые зоны только в защитной одежде». Ниже то же предупреждение повторялось на африкаанс и по-немецки.

Мы подъехали к большому двухэтажному зданию, на вид – этакому бараку-переростку, и водитель повернулся ко мне.

– Вам туда, – указал он на дверь.

Я вышел, счастливый уже тем, что вновь стою на твердой земле, и огляделся. Мы находились как бы на дне огромной чаши, высеченной в скале. Музыки не было, разноцветных огней тоже, однако в огромном скоплении кранов, труб, проводов, конвейеров, столбов, машин и зданий, в неумолчном оглушительном шуме чувствовалось странное сходство с атмосферой ярмарки. Я вошел в двухэтажный барак и назвал себя. Несколько минут спустя навстречу мне вышел человек с выгоревшими до белизны волосами, загорелым до черноты лицом и острыми голубыми глазами. Он был очень высок – возвышался надо мною на добрых шесть дюймов – и протянул мне руку размером с боксерскую перчатку. Я с тоской взглянул на свою руку и отдал ее на пожатие, словно жертвенного агнца.

– Рад с вами познакомиться, мистер Флинн. Хорошо доехали?

– Как видите, доехал живым, хоть и не совсем понимаю как.

– Гребаные ниггеры ни хрена водить не умеют, – сообщил управляющий. – Я трех человек потерял за год на этой дороге. Но начальство наше ничего слушать не хочет. Пойдемте ко мне в кабинет. Знаете, что они говорят? Вот когда, говорят, мы сможем платить белым водителям столько же, сколько черным, – будут у нас белые водители! Ублюдки!.. – Он усмехнулся. – Как там у вас в Англии, ниггеров хватает?

– Иногда встречаются, – ответил я, поднимаясь вслед за ним в небольшой кабинетик с огромным вентилятором.

– Повезло вам! А здесь от них не продохнуть! – Смед плюхнулся на стул и указал мне на место напротив.

– Неудивительно: эта земля когда-то принадлежала им.

– А Америка когда-то принадлежала индейцам. И что теперь – выгоним белых из Нью-Йорка, раскрасим Эмпайр-стейт-билдинг как гребаный тотемный столб, и пусть краснокожие вокруг него пляшут? Все, понимаете ли, хотят вернуть всё как было – и ни одна собака не хочет двигаться вперед! Пусть белые надрываются, развивая страну, налаживая тут все, а потом пусть уйдут и оставят все гребаным ниггерам!.. Курите?

– Да, благодарю вас.

Смед протянул мне пачку «Честерфилд», сунул сигарету себе в рот и извлек из кулака огонь.

– Значит, ваша компания хочет купить здесь права на разработку полезных ископаемых?

– Да, я с чисто ознакомительным визитом.

– Тогда послушайте моего совета: покупайте права где-нибудь в другом месте. Здесь неспокойно. И скоро будет хуже.

Если все белые тут похожи на этого парня, подумал я, неудивительно, что у них «неспокойно». Впрочем, судя по время от времени просачивающимся в прессу слухам о бизнес-методах сэра Дональда Лоуи-Конглтона, Питер Смед – еще один из самых добросердечных его служащих.

– А какие у вас сейчас проблемы?

– Лучше спросите, каких проблем нет! С заработной платой, с условиями труда, с правами на землю… Просто ветер меняется – и не в лучшую сторону для белого человека.

– Условия работы. что под этим понимается?

– Здоровье, безопасность, продолжительность рабочего дня, общий срок работы, медицинские обследования, проверки. горы исписанной бумаги и куча лишнего труда.

– И много у ваших работников проблем со здоровьем?

Смед взглянул на меня с легким удивлением.

– Еще бы нет! Теперь-то стало поменьше – все носят маски, постоянно замеряем уровень пыли в воздухе. Черт, да мы на шахте даже собственного доктора завели!

– И какими болезнями страдают ваши работники?

– Как обычно на урановых рудниках. В основном дыхалка.

– Рак легких?

– Раньше было очень много случаев, теперь процент снижается.

– СВАПО сильно на вас давит?

– Не прямо, но косвенно, через чертово правительство ЮАР. За СВАПО стоят русские, так что их боятся и стараются с ними не связываться. Вот и приходится нам за ниггерами смотреть, как за родными детьми. – Смед сплюнул на пол. – Мне, черт возьми, платят за то, чтобы шахта приносила прибыль! Кончится прибыль, и я в ту же секунду отсюда вылечу. А ребятишек у меня четверо, и всем надо получать образование. И еще хотят, чтобы я чертовым ниггерам задницы подмывал и носы вытирал!.. Ну нет, не стану я ради каких-то черномазых класть голову на плаху.

Я кивнул и загасил сигарету.

– У вас работал человек по фамилии Тзенонг?

– Тзенонг? Морда такая злющая, чистый пес?

– Не знаю. Он умер в августе.

– Дэниел Тзенонг?

Я кивнул.

– Как же, как же! Сынок его устроил нам бучу. Шнырял здесь, разнюхивал. пришлось его вышвырнуть. Говорил, что мы подделали анализы его отца, натравил на нас начальника местного здравоохранения из Виндхука.

– Как зовут сына?

– Бен.

– Не расскажете мне поподробнее об отце?

– Подождите, сейчас найду его личное дело.

Смед подошел к шкафу для документов, порылся в папках, вытащил одну и протянул мне.

– Смотрите. Правда, боюсь, здесь не слишком много. Начал работать у нас тридцать три года назад, в двенадцать лет. Жил вместе с семьей в нищей деревушке милях в двадцати к западу отсюда. Большинство наших работников – из этой деревни и из нескольких соседних: на работу и с работы мы их возим на автобусах. Был женат, двое сыновей. Уволился в мае – точнее, мы от него избавились. У него был рак легких, работать уже не мог.

– В результате работы на шахте?

– Все может быть.

– А его сын Бен? О нем расскажете поподробнее?

– Можно спросить, зачем вам это?

– Бен Тзенонг хочет на нас работать.

– На вас?

– Наша компания сейчас ищет специалиста по Юго-Западной Африке, который мог бы консультировать нас по добыче полезных ископаемых в этом регионе. Мы подали объявление, и одним из кандидатов стал Бен Тзенонг.

– Сын Тзенонга?

– Он сейчас на третьем курсе Оксфордского университета, изучает атомную энергетику.

– Верно. Я слышал, что он учится в университете в Англии. Вы поосторожнее с ним. Умные ниггеры – самые опасные.

Я кивнул.

– Это одна из причин моего приезда. Парень действительно знающий, мало того – талантливый. Мы вроде бы и решили взять его на работу, но опасаемся, что у Тзенонга могут быть скрытые мотивы.

Смед поднял бровь, затем вернулся к шкафу с документами и вытащил оттуда еще одну папку.