Владислав Вишневский - Бумеранг, или Несколько дней из жизни В.В.

Привык уже к политесу. К чистым носкам, рубашкам, улыбкам в свой адрес, восхищённо-заискивающим, просительным взглядам чиновников и прочих, два раза в день сменяемой одежде (если не считать смену одежды в командировках), новым туфлям и новым галстукам, к тонкому запаху парфюма. А сейчас, теперь… Нет, внешне он выглядел как и другие москвичи. Не гастарбайтер-азиат, не бывший «сиделец» — руки не в наколках, брюки и рубашка-тенниска почти чистые, кроссовки китайские, но нормальные. На носу солнцезащитные очки, на голове «лужковка», щёки выбриты. Полицейско-филёрскому глазу зацепиться не за что. Хотя в душе у Виктора Викторовича, по паспорту Николая Листова, всё было предельно напряжено и больше чем тоскливо. Да и рубашка с, извините, нижним бельём давно требовали замены. Отдавали потом, кислинкой. Привык к ежедневным водным гигиеническим процедурам и ежедневной смене белья, не считая рубашек с галстуками. Но ходил. Думал. Машинально отметил одно простецкое лицо таксиста, русское. Машина без шашечек, корейская «хёнде». Значит, неофициал, бомбила. Машина стояла в сторонке, таксист как бы ожидал своих каких-то… Виктор Викторович два раза прошёлся, потом подошёл.

— Добрый день! — заглянул он к водителю. — Вы, случайно, не можете мне дать на секунду сотовый телефон. У меня зарядка кончилась.

Частник равнодушно глянул на возможно потенциального клиента, пожал плечами, и протянул телефон. «Клиент» благодарно кивнул головой, улыбнулся, Корпус телефона был горячим. Либо от руки, либо от солнца, машинально отметил Виктор Викторович, делая шаг в сторону и набирая номер…

Пётр Михайлович Свирский услышал звонок сразу, хотя находился в мансарде, на втором этаже дачи, перед раскрытым окном, в кресле-качалке, читал газету. Телефон звонил в гостиной, на первом этаже. Сын был в городе, домработница уже ушла, жил он один, вдовствовал. Опять пожалел, что не послушал сына, не поставил дублирующий телефон и на втором этаже. Неловко сложив газету, закинул очки на лоб, старик неловко выбрался из кресла — возраст! — с трудом, тяжело ступая, спустился по лестнице, подошёл к телефону.

— Алло, — произнёс он совсем не старческим голосом в трубку, бодрым. — Вас слушают.

— Пётр Михайлович, это Гомон. — Торопливо проговорил абонент.

— Какой Гомон? Вы куда звоните, молодой человек? Вы ошиблись…

Но абонент опередил.

— Товарищ генерал, товарищ генерал, Пётр Михайлович, Пётр Михайлович, подождите. Не кладите, пожалуйста, трубку. Это я — ваш Гомон! Гомон, помните, мой оперативный псевдоним. Там, у вас, когда я… Там, в Дрездене и вообще…

Пётр Михайлович, удивлённо вскинулся.

— А-а-а, Гомон! Конечно, помню. Отлично помню… Хорошие были времена. Отлично работали. Я всех вас помню и тебя, Гомон, тоже. Рад, что не забыл старика, вспомнил. Постой, так ты же у нас теперь вроде президент… Как ты меня нашёл? Хотя, с твоими, — исправился, — вашими теперешними возможностями… Но всё же… Я рад, товарищ президент или как теперь положено, господин президент, нет?

— Пётр Михайлович, дорогой, спасибо, что помните. Кстати, голос у вас совсем не изменился. Я вас сразу узнал. Нам нужно увидеться. Срочно! Пожалуйста!

— А ты, простите, вы, где сейчас в Кремле или…

— Нет, Пётр Михайлович я на… — Виктор Викторович обернулся, увидел крупные буквы на фронтоне вокзала. — Казанском вокзале… — Прочёл он.

— Понял! А что вы там… эээ… — Очки старика соскользнули на нос.

— Так получилось.

— Понятно. С проверкой, значит, наверное, нагрянули, как Лужков раньше… эээ… извините, Собянин теперь… Понимаю.

— Пётр Михайлович, Пётр Михайлович, дорогой, как я рад, что вы нашлись, что я нашёл вас!

— И я рад! Хотя, что меня искать, я как на пенсию вышел, так всё время и здесь. Это вы у нас по всему свету… Так вы подъедете или мне к вам подъехать?

— Нет-нет, не ко мне, я сейчас без машины. Так получилось, Пётр Михайлович. К вам лучше.

— Понятно. А охрана?

— Я без охраны, Пётр Михайлович, так получилось.

— Понятно! Ну дела! Хотя, я, конечно, ничего не понимаю в ваших теперешних кремлёвских делах, но… Тогда, значит, так поступим… — Пётр Михайлович вновь вскинул очки на лоб. — За вами подъедет мой сын, я ему позвоню. Его офис как раз неподалёку от вокзала. У него фирма там, должен вот-вот возвращаться, ко мне приехать. Он вас и заберёт.

— А какой у него номер… Машина какая?

— Да он вас узнает. Вы же чел…

— Нет-нет, Пётр Михайлович, вопрос сложный. — Перебил Виктор Викторович. — Лучше я сам…

— Ах, так… Записывайте.

— Я запомню.

— Понял. Навыки, значит, наши не растерялись?

— Как вчера.

— Кстати, сына зовут как меня, только наоборот. Я Пётр Михайлович, а он — Михаил Петрович. Так что… А номер его машины…

Закончив разговор, Гомон с облегчением выдохнул, светло улыбнулся, стёр номер телефона абонента, протянул его хозяину.

Водитель частного такси вряд ли что понятного для себя уловил из разговора, принимая телефон, равнодушно кивнул головой на жаркую благодарность потенциального клиента, разочарованно откинул кресло в полулежащее положение, надвинул кепку на глаза, прикрыл веки, притворился спящим. Клиент оказался не потенциальным, вообще не клиентом, к тому же быстро отошёл. Водитель — нужно ждать! — вздохнул, чутко при этом вслушиваясь в окружающие звуки. Машинально посмотрел на телефоне номер абонента, номер отсутствовал.

— Миша, а где президент? Ты же должен был… Кто это с тобой? — Вскинув очки на лоб, удивился Пётр Михайлович, глядя на гостя. Пётр Михайлович успел переодеться к встрече высокого гостя, надел свой генеральский мундир, с многоярусной наградной колодкой, брюки с лампасами, рубашку с галстуком, но в тапочках…

Сын, высокий здоровяк, в отлично сидящем костюме, явно спортсмен, с продовольственными пакетами в руках, пожал плечами.

— Да вот, папа, говорит, что…

— Это я, Пётр Михайлович, я — Гомон! — Делая шаг вперёд, воскликнул Виктор Викторович. — В смысле президент. Только… — Беспомощно развёл руками. — Не пугайтесь. Так получилось. Мне нужно переговорить с вами… Очень нужно.

— Конечно, можно, коли уж… так… Проходите, в гостиную. Миша, — Пётр Михайлович повёл рукой…

— Понял. — Здоровяк, вместе с пакетами прошёл на кухню. — Я пока чай вам приготовлю. — Громко сообщил он отцу.

— Да-а-а, дела! — воскликнул генерал, морща лоб под очками, когда Виктор Викторович закончил свой сбивчивый и странный рассказ. — Вот что значат кремлёвские подковёрные игры. Чего только в жизни не видел, а такого… Ты понимаешь, Гомон, если бы не твой голос и, мягко скажем… ммм, некоторые детали из нашей с тобой прошлой жизни, я бы не поверил. А так… Что же получается, дорогой мой, значит, ты где-то прокололся, как я понимаю на этой своей президентской должности, серьёзно прокололся, или как?