Йорн Хорст - Гончие псы

Франк Рубекк стоял внутри оцепления. Время от времени он останавливал проходившего мимо полицейского, спрашивал о чем-то или давал совет.

Лине стояла с Томми и коллегами по газете. Самый старший, размахивая руками, говорил по телефону. Лине что-то фотографировала, но фотографии для завтрашнего номера у нее уже были.

К нему подошел Нильс Хаммер.

– Ее отвезли в больницу в Тенсберге, – сказал он. – Отца предупредили. Он тоже туда направляется.

Вистинг кивнул.

– Физически она не пострадала, – добавил Хаммер. – Он ничего с ней не делал, только смотрел.

Вистинг снова кивнул.

– Я знаю, кто подкинул ДНК-улику, – сказал Вистинг, глядя прямо перед собой. – Как подменили окурки.

Хаммер внимательно смотрел на него.

– Я могу доказать, кто это делал, – продолжил Вистинг.

– Как…

– Когда меня отстранили, я взял копии документов по делу Сесилии. Поработал с ними в летнем доме и прошерстил все, что имеет отношение к Рудольфу Хаглунну.

Хаммер встал перед ним, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Кто? – спросил он. – Кто это сделал?

– У меня есть все необходимые документы. – Вистинг не стал отвечать на вопрос. – Мне нужна пара дней, чтобы все встало на свои места.

Хаммеру позвонили. Он ответил парой коротких фраз и повернулся к Вистингу.

– Ты должен дать показания, – сказал он. – Ты можешь приехать в участок?

– Не сегодня.

– Ветти будет недоволен. Он уже пресс-конференцию собрал.

– Подождет до завтра. Я собираюсь домой, приму горячую ванну. А потом посплю. Давненько я как следует не спал.

Вистинг быстро принял душ и оделся в ту темную одежду, в которой пробирался в полицейский участок. Перед выходом он поискал кое-что в картонных коробках с вещами Ингрид, стоявших в гараже. Нашел, что ему было нужно, и выехал задним ходом с парковки.

Он включил радио и прослушал пару рекламных роликов, потом начались новости. Диктор назвал произошедшее «драматическим поворотом в деле о похищении в Ларвике». Рудольф Хаглунн задержан за похищение Линнеи Каупанг. Девушка жива. Последовало интервью с Аудуном Ветти. Репортер указал на сходство с делом Сесилии.

– А что с обвинениями в осуждении Хаглунна на основании сфабрикованных улик? – спросил он.

– Вне зависимости от вопроса вины спецотдел разбирается, совершались ли уголовно-наказуемые деяния, связанные с доказательствами по делу Сесилии Линде, – сообщил исполняющий обязанности начальника полицейского управления. – Сегодняшнее задержание не имеет к этому отношения.

Вистинг выключил радио и проехал остаток пути в тишине. Он миновал съезд на Вэрвоген, свернул на другую дорогу. Ею пользовались реже, чем той, по которой он обычно ездил. Он переезжал лужи коричневой жижи, расплескивая их. Деревья тесно стояли по сторонам. Ветки царапали крышу автомобиля или, словно кулаком, били в бока. В конце концов дорога закончилась небольшой площадкой, возвышавшейся над прибрежными скалами.

Вистинг вышел из машины и сориентировался в темноте. Узнал очертания берега на фоне моря. Воздух был влажным от морской соли, и он слышал шум прибоя, разбивавшегося о рифы.

Склон был влажным, идти было скользко. Вистинг ступал осторожно, но ему приходилось использовать карманный фонарик, чтобы найти тропу вдоль берега. Он двинулся по голубым стрелкам, указывающим на восток, к своему летнему дому. Слабый свет уличной лампы на стене бросал тени от перил на веранде вниз на газон. Он подошел к двери и прислушался. С фьорда доносилось стучание пришвартованной шнеки.

Ключ с трудом поворачивался в замке. Открыв наконец дверь, Вистинг кинул быстрый взгляд через плечо и лишь потом зашел внутрь и закрыл ее за собой. В доме было темно и холодно, но он не зажег свет и не стал разжигать огонь. Сел в кресло возле окна и завернулся в плед. В бухте он различал лодку, стук которой слышал ранее, слегка освещенную топовым огнем.

Вистинг задернул занавески, оставив щелку, через которую он мог видеть. Оставалось только ждать.

Через три часа он было подумал, что ничего не произойдет. Может быть, Нильс Хаммер не передал дальше информацию о том, что выяснил Вистинг. Он моргнул, потер лицо и потянулся за еще одним пледом, лежащим на диване.

И вдруг сон как рукой сняло. Луч света прорезал ночную тьму, осветил шхеры и исчез в море. Вистинг прижался лбом к окну, чтобы рассмотреть парковку. Показался автомобиль. Фары осветили кусты дикой розы, когда машина заехала на открытую площадку. Потом фары погасли и хлопнула дверца.

В матовом свете луны Вистинг разглядел мужчину, направляющегося по тропинке к дому. Он был одет в темное, а попав под свет уличного фонаря, он оглянулся, так что Вистинг не разглядел его лица. На мужчине была вязаная шапка, натянутая на лоб, черный воротник куртки закрывал уши.

В дверь дважды постучали, потом еще раз.

– Эй?

Вистинг сидел неподвижно. Мужчина снаружи двинулся в сторону террасы. Доски скрипели. Его фигура выделялась на фоне занавесок. Потом он встал у окна, прижал лицо и руки к стеклу. Вистинг вжался в спинку кресла, хотя и знал, что щель между занавесками не позволит мужчине его увидеть.

От дыхания стекло запотело. Мужчина направился обратно к двери. Вистинг приготовился. Звук металла, царапающего металл. Скрежещущий звук трения без смазки. Замок щелкнул, петли скрипнули, и дверь открылась.

Мужчина проник в дом как тень, но потом целенаправленно направился к выключателю на стене и зажег лампу на потолке гостиной. Он успел сделать два шага в сторону стола, где лежали документы по делу Сесилии, когда заметил Вистинга.

Худое лицо Аудуна Ветти побледнело, губы вытянулись в струну.

– Здесь этого нет, – сказал Вистинг и встал с кресла.

– Я пытался стучать, – сказал Ветти и показал рукой в сторону входной двери.

– Здесь этого нет, – перебил Вистинг. – Но я могу доказать, что именно вы подменили улику.

Ветти только помотал головой.

– Вы даже расписались, когда были в следственном изоляторе и забрали окурок Хаглунна.

– Вы ошибаетесь, – резко возразил Ветти, будто к нему частично вернулась уверенность в себе. – Я хотел с ним поговорить, рассказать о мере пресечения, чтобы он знал, что его ждет.

– Вы взяли с собой окурок его сигареты в лабораторию Финна Хабера и подменили содержимое пакета для улик.

– Вистинг, вы фантазируете. Придумываете историю, чтобы переложить вину с себя на кого-то другого. Никто вам не поверит. Я никогда не приближался к окуркам, ни когда их нашли, ни позже.

Вистинг сделал шаг вперед.

– Вы говорите, что никогда не видели этих улик?

– Для меня они всегда были буквами в отчете. Пунктами в перечне улик. – Он направился к двери. – Я приехал сюда, потому что беспокоился за вас и хотел узнать, как у вас дела. Я не ожидал, что вы встретите меня подобными обвинениями.