Иван Рядченко - Приглашение в ад

тайне. Отныне я — прокаженный…”

Вернувшись домой, Ян поужинал с отцом — не хотелось обижать старика. Ян машинально жевал флячки и

3 старался заглушить видение лежащего на мостовой мертвого Робеспьера. Отцу ничего рассказывать о

происшествии не стал — к чему лишний раз настораживать. А флячки — это кулинарное произведение из

требухи — Ян очень любил, особенно в исполнении отца. Не так уж часто ему приходилось лакомиться

домашним. Все же один вопрос Ян затронул.

— Батя, если придется перебираться из Польши в другую страну, ты как?

Коллинз понимающе кивнул.

— Видишь ли, Ян… Если бы жива была мать… при ней Польша стала для меня родной страной. А

теперь… теперь хочется быть возле тебя. Тем более что близятся трудные времена. Я это чувствую, как человек,

у которого старые раны ноют к перемене погоды. Конечно, я бы предпочел, чтобы ты не бросался в бурлящий

поток… Но что мы значим в этом сходящем с ума мире? Нами управляют неведомые силы. Нам только кажется,

что мы что-то значим и что-то можем. Впрочем, не хочу тебя разочаровывать. В твои годы я тоже брыкался, как

молодой конь, и мне казалось, что высекаю искры изо всех дорог. Но это, сын мой, были бенгальские огни. Они

сверкали, не обжигая. Они ничего не могли поджечь. Увы, чаще всего сгораем мы сами. Только ты не подумай,

что отговариваю. Еще хуже, если мы не брыкаемся. Тогда, выходит, мы и молодыми не были… Хочу, чтобы тебе

повезло.

После ужина Ян взялся за куклу. Кристина не сказала, как игрушку препарировать. Естественно, думала,

что он сам догадается. А как догадаться, если на целлулоиде не видно никаких швов. Сделано на славу. Ну вот,

и тут придется браться за нож. “Видимо, теперь в моей судьбе без него не обойдешься”, — усмехнулся Ян. У

пего имелся отличный перочинный нож с острым зеркальным лезвием. Однако жалко было кромсать куклу.

Может, отвернуть ей потихоньку голову? Потом можно поставить на место. И все же сворачивать голову, даже

кукле, претило Яну, лучше снять ногу. Она на резинке, потом как-нибудь можно восстановить… Господи, да он

просто сентиментальный дурак. Вроде бы как боится причинить боль кукле. А Робеспьер лежит на мостовой,

разбитый и раздавленный, с остекленевшим взглядом.

Ян резко вывернул кукле ногу, заглянул внутрь и стал осторожно извлекать свернутые листки. Они

скатались в трубки и не хотели распрямляться. Пришлось положить их под тяжелый том Брема, в котором

исследователь представлял животных Африки. Это был любимый том отца. “Весьма символично, — с

привычной ироничностью подумал Ян, — отец как бы участвует в нехитрой операции. Таким образом

ликвидируется проблема “отцы и дети…”

Парни постарались на совесть. На рисунках и чертежах Ян обнаружил немало новых деталей, которых не

видел ранее. В основном это были валики, шестерни и различных сечений барабаны. Однако на двух последних

листках оказались и крепящие конструкции. Это уже было кое-что. Можно от чего-то оттолкнуться.

Ян больше не сомневался в назначении деталей. Становилось ясно: на валики крепятся буквы и цифры

шрифта. Судя по количеству валиков, подразумевается их определенная заменяемость. Остальные принципы

предстояло разгадать. Но так или иначе Ян не сомневался, что находится на подступах к раскрытию сути

работы механизма. Еще несколько шагов в этом направлении, еще несколько чертежей, а еще лучше деталей, и

тайна прекратит свое существование.

Ян за полночь размышлял над чертежами. Уснул только под утро. Ему приснился сон, что с ним

случалось раз в год. Он бежал по африканской саванне, его преследовал лев. Лев разевал огромную пасть, но

вместо зубов в пасти вращались валики, из-под них в Яна летели страшные искры…

Ян проснулся с тяжелой головой и нелегким сердцем. Тяжесть в голове вскоре прошла. А тревога

осталась. Весь понедельник Ян ходил по комнатам и думал, что делать с чертежами. Позвонить Коблицу? Чего

ради? Коблиц обещал в среду появиться. У Яна осталось впечатление, что Коблиц не принадлежал к племени

болтунов. Трудно объяснить почему, однако Ян ощутил в нем надежность. Весь понедельник он вышагивал по

просторным комнатам квартиры, размышляя о событиях и их причинах. Гибель Робеспьера постоянно его

беспокоила. Объяснить себе достаточно убедительно эту смерть не мог. Но не мог и оставить в стороне, не

придавать ей значения. Что стояло за трагедией? Представить это простой случайностью Ян не мог. Для этого

он был слишком умен.

Во вторник утром в дверь позвонили. Отец пошел открывать. Заглянул в комнату Яна.

— Тебя спрашивают.

Ян вышел в прихожую. Перед ним стоял молодой человек в шляпе.

— Что вам угодно? — осведомился Ян.

— Приношу извинения. Несколько слов с глазу на глав. Надеюсь, пан найдет для меня пять минут? —

Молодой человек был сама любезность, но глаза ни на миг не теряли пристальности.

Ян повел гостя в свою комнату.

“А все же аккуратность — отличная вещь”, — похвалил себя, вспомнив, что куклу и чертежи еще утром

спрятал в шкаф.

— Разденьтесь, если желаете.

— Не беспокойтесь, я ненадолго.

Незнакомец присел на предложенный стул.

— Пан Крункель, чтобы не тянуть время, сразу представлюсь. Я — Губаньский, поручик Войска

Польского. Вы, надеюсь, догадываетесь, с чем связан мой визит?

Ян не выдержал и совсем неприлично хихикнул. Пожалуй, им не интересуются пока лишь королевство

Люксембург и папа римский. Но, видимо, вскоре появятся и их представители…

— Пан Крункель, я пришел к вам потому, что нам нужна ваша помощь. Мы рассчитываем на патриотизм

поляков, работающих в германских учреждениях. В частности, на заводах.

Поручик хотел продолжать, но Ян уже принял решение.

— Пан поручик, ничем не смогу быть вам полезен. Я уже не работаю в Германии. Меня уволили как

неблагонадежного.

— Пан Крункель, — прищурился поручик. — Нам известно многое. Иначе я бы не пришел к вам. Чтобы

вы более реально смотрели на вещи, я вам кое-что сообщу. Немцы — большие специалисты. Но и мы не сидим

без дела. Вы вернулись в Варшаву. Однако сегодня столица для вас не самое безопасное место. Мы знаем, что

вам предлагала сотрудничество Сюрте женераль. Позавчера в Варшаве сбит машиной один француз. Так вот,

пан Крункель: у нас имеются данные, что этот француз направлялся к вам…

Ян похолодел. Выдержки ему еще недоставало.

— Кто ж его убил?! Немцы?..

Поручик Губаньский усмехнулся.

— Этого пока сказать не могу. Просто я вам обрисовал обстановку. Судя по восклицанию, вам все

понятно.

Яну удалось взять себя в руки.