Николай Леонов - Проклятая усадьба

Гуров поставил банку на полку, выглянул из сарайчика – не подглядывает ли кто за ним – и после этого аккуратно закрыл за собой дверь. Картина дальнейшего расследования была ему теперь совершенно ясна.

«Да, что дальше делать, в общем, ясно, – размышлял Гуров, медленно идя обратно к дому. – Я знаю, кто убийца, знаю, кто сообщник. Знаю, как был убит Кононов. Относительно убийства Петра Леонидовича есть некоторые варианты, некоторые моменты пока неясны, но это не так уж важно. Важнее другое – добыть улики. Доказательства. Пока что все улики у меня – лишь косвенные. Ярыгин их может не принять. А мне нужно, чтобы сразу принял и дал ходатайство суду об аресте убийц. И для суда мои аргументы должны быть очень убедительными. Это и для меня лично имеет большое значение, и для всех живущих в усадьбе. Люди, с которыми я имею дело, совершили уже два убийства, и если почувствуют опасность, не остановятся ни перед чем, чтобы спастись. Значит, нужны улики. Нужно еще раз просмотреть записи видеокамер в ночь убийства. Выяснить, кто выходил из дома, кто входил. А еще надо по третьему кругу расспросить всех, кто здесь живет, насчет того, не видели ли они наших голубков вдвоем. Не может быть, чтобы их никто не видел и не слышал. Может, они в городе встречались? Тогда их мог видеть Семен или Никита. Просто не придали этому значения. В общем, еще один цикл бесед. А еще важнее получить информацию о прошлом нашего уважаемого Михаила Степановича. Интуиция мне подсказывает, что многое в этом прошлом выглядит не так, как говорит сам управляющий. Да, это информация очень важна. Но получить ее я могу лишь после обеда – раньше из Москвы вряд ли позвонят».

И тут, словно отвечая на его мысли, у Гурова внезапно зазвонил телефон. Он взглянул на экран и почувствовал некоторое разочарование – это не был звонок из Москвы, это звонил следователь Ярыгин.

– Слушаю тебя, Виктор Васильевич, – сказал он.

– Приветствую, Лев Иванович! – бодрым голосом отозвался следователь. – Хочу тебя проинформировать о результатах криминалистической и врачебной экспертиз. Ты как, готов воспринимать информацию?

– Вполне готов и даже поел, – отвечал Гуров. – Так что в обморок не упаду. И что там такого интересного? Судя по твоему голосу, интересное имеется.

– Имеется, еще как имеется! Во-первых, врач подтвердил диагноз – смерть в результате острого сердечного приступа. Старика буквально загнали, сердце не выдержало такой гонки. Но это не все. Врач обнаружил на теле садовника, под одеждой, три пореза. Один на груди и два на спине, в районе лопаток. Такое впечатление, что Брянцева кололи каким-то острым предметом – ножом или ножницами.

– Да, кололи и угрожали, – отвечал Гуров. – Я представляю себе эту картину. Ему угрожали ножом, наносили удары – и тем самым заставляли бежать.

– Именно так! А во-вторых, врач, исследовав пальцы руки, в которых убитый сжимал ту пуговицу, твердо заявил, что трупное окостенение наступило до того, как предмет попал старику в руку.

– То есть пуговицу ему подсунули! Засунули в руку уже мертвому!

– Вот именно! А значит, никакой борьбы между садовником и его убийцей не было. И пуговицу он во время борьбы не отрывал. Стало быть, все подозрения относительно Ирины Вдовиной безосновательны. И как я правильно поступил, что вчера не задержал ее по подозрению в убийстве! Нет, ты оцени, Лев Иванович, как я угадал!

– Я оценил, – с улыбкой сказал Гуров. – Ты молодец, Виктор Васильевич. Что, у тебя все?

– Пока все. Но и этого, мне кажется, хватит. Надо искать убийцу. Который хорошо бегает, у которого есть нож и у которого были причины желать смерти старика. Вот последний вопрос представляется мне самым трудным. Кому он мог помешать, этот садовник?

– На этот счет у меня есть некоторые соображения, – сказал Гуров. – Если не возражаешь, я тебе их изложу чуть позже. Возможно, завтра утром. До завтра потерпишь?

– Потерплю, какой вопрос! – воскликнул Ярыгин. – До связи, Лев Иванович!

И он отключился. И тут же, буквально спустя секунду, телефон зазвонил снова. На этот раз номер был незнакомый.

– Гуров слушает, – сказал сыщик.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – ответил ему бодрый молодой голос. – Говорит старший лейтенант Вепринцев Александр. Я звоню по поручению генерала Орлова. Он мне утром приказал заняться сбором информации по гражданину Толстых Михаилу Степановичу. Собрать всю имеющуюся информацию и передать ее вам. И сделать это как можно быстрее. Вот, я готов доложить.

– Неужели уже все собрал? – удивился Гуров. – Ведь всего каких-то три… нет, четыре часа прошло.

– Не знаю, может, какой-то фактик от меня и ускользнул, но все существенное я нашел, – заверил его Вепринцев. – Ну что, докладывать?

– Нет, старший лейтенант, погоди, – сказал ему Гуров. – Ведь мне твою информацию не просто прослушать надо. Желательно ее еще и записать, а сейчас у меня такой возможности нет. Минут через десять я вернусь к себе в комнату, раскрою блокнот, возьму ручку – и тогда сам тебе перезвоню. И ты мне все не торопясь расскажешь. Договорились?

– Конечно, товарищ полковник, – отвечал его собеседник. – Буду ждать вашего звонка.

Гуров, уже ни на что не отвлекаясь, поспешил в дом. В холле его пытался остановить охранник Егор Кошкин, окликнул из дежурки. Однако Гуров не остановился, только рукой махнул и сказал: «Потом, потом скажешь». И поднялся к себе в комнату. Там достал блокнот, ручку, сел за стол и набрал нужный номер.

Старший лейтенант откликнулся сразу – как видно, ждал звонка.

– Ну что, товарищ полковник, теперь можно докладывать? – спросил он, и Гуров уловил в его голосе легкую иронию. Как видно, в информационном отделе, где служил Вепринцев, не привыкли к тому, что их информацию не хотят выслушать сразу и берут паузу.

– Да, я готов, – ответил сыщик. – Рассказывай.

– Итак, Толстых Михаил Степанович, возраст 56 лет. О себе во всех анкетах и в личных разговорах сообщает, что большую часть жизни работал по хозяйственной части в структурах Минобороны. И якобы последние годы, перед поступлением на службу к Игорю Вдовину, работал управляющим у одного из заместителей министра. Об этом у него и в трудовой книжке записано. По крайней мере, в той, которую он представил при поступлении на работу к Вдовину. На самом деле Михаил Степанович работал в структурах Службы охраны правительства, занимал там немалую должность. Но шесть лет назад был вынужден оттуда уйти из-за одной некрасивой истории.

– Хищения? – уточнил Гуров.

– Почти что, – ответил старший лейтенант. – Растрата. На сумму пятнадцать миллионов.

– Неплохо! – воскликнул Гуров. – И что с этими деньгами?

– Деньги Толстых вернул и тем самым избежал суда. Но из Службы охраны пришлось уйти. После этого он год мыкался по разным местам, а потом устроился начальником службы безопасности к одному известному бизнесмену и сенатору.