Дэвид Хьюсон - Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?

Отец Метты Хауге жил на ферме в пригороде возле Кёге. Лунд приехала туда одна. Сельским хозяйством здесь больше не занимались, насколько она могла судить. Огромная теплица стояла пустая, стекла выбиты, часть панелей пропала. Машины перед домом не было, только возле боковой двери виднелся дешевый мопед.

Ей пришлось долго ждать, прежде чем Йорген Хауге открыл дверь. Он оказался крепким седым стариком в синем рабочем комбинезоне, похожем на тот, что носил Тайс Бирк-Ларсен, лет семидесяти или около того.

Он удивился, когда она показала ему полицейское удостоверение и сказала, что хочет поговорить о его дочери Метте.

— Почему вы вдруг о ней вспомнили? После стольких лет?

— Всего несколько вопросов, — сказала Лунд. — Много времени я у вас не отниму.

Хауге жил один, если не считать полдюжины кур да древней овчарки. В доме было чисто и прибрано. Старик производил впечатление аккуратного, даже педантичного человека.

Пока он варил кофе, она огляделась. На стене фотография девочки, играющей на пляже, рядом еще одна — та же девочка несколькими годами старше, сидит на диване. Повсюду множество призов с выставок коров и свиней.

— Это случилось двадцать один год назад, — сказал Хауге, вернувшись из кухни с чашками. — Она пропала седьмого ноября, в среду. — Он посмотрел на нее. — Шел дождь. Я боялся, что затопит дренажные канавы.

Он принес коробку с фотографиями и поставил на стол перед Лунд.

— Она тогда только что переехала на Христиансхаун. Впервые покинула дом. Нам сказали, что она возвращалась к себе после игры в гандбол. Мы позвонили в полицию.

В коробке, кроме фотографий, были вырезки из газет. Почти на всех — одна и та же фотография Метты. Красавица.

— Прошло две недели, потом три, а ее делом занималась всего парочка полицейских. Ее так и не нашли. — Он положил перед ней снимок: венки, могильная плита. — Мы похоронили пустой гроб.

— Возможно ли, что она совершила самоубийство?

Вопрос его не удивил.

— У Метты случались депрессии. Она была студенткой. Слишком доверяла людям. Думаю, она в то время общалась с хиппи. Ну, вы понимаете, Христиания, все такое. Нам она, конечно, ничего не рассказывала.

— Она не оставила никакой записки?

— Нет. И это не было самоубийство. Я знаю… — Он провел пальцем по одной из пожелтевших вырезок. — Ваши коллеги тоже твердили, мол, все отцы так говорят. Но она не могла себя убить.

— У нее был парень?

— Мы ничего такого не знали. Она тогда уже уехала в город, я говорил. — Он обвел глазами комнату. — Тут молодежи скучно, само собой. Да и давно это было, всего не вспомнишь. У нее была своя жизнь…

— Вам не показалось что-нибудь странным в то время?

При этих словах он возмутился:

— А вы как думаете? Сегодня у тебя есть дочь, которую ты любишь больше всего на свете, а завтра ее уже нет. Да, это было странно.

Она поднялась, сказала:

— Извините, что побеспокоила.

— Что же все-таки случилось? — спросил старик. — Столько лет прошло, полная тишина, и вдруг из вашего ведомства приходят дважды на одной неделе?

Лунд остановилась:

— О чем вы?

— Да говорю же вам. На днях приходил полицейский и задавал те же вопросы.

— Как его звали?

— Я записал куда-то… Он еще говорил как-то чудно. Я почти ничего не понимал.

Хауге стал перебирать ворох бумаг на старом письменном столе у окна.

— Нет, наверное, оставил в другой комнате. Сейчас принесу.

Она пошла за ним, не забывая все осматривать.

На стенах почти не осталось свободного места от семейных фотографий и живописных пейзажей в рамках. Один снимок особенно привлек внимание Лунд. Черно-белый. Метта, уже студентка, волосы распущены по плечам, дешевая футболка.

И цепочка с кулоном в виде черного сердца.

Лунд застыла перед портретом, на мгновение у нее перехватило дыхание.

Вгляделась пристальнее.

Черное сердце. Майер говорил, такие делали хиппи в Христиании. Штучный товар.

Вернулся Хауге.

— Откуда у нее этот кулон? — спросила она старика.

— Не знаю. Она тогда уже в городе жила. Может, подарили.

— Кто?

— Думаете, она стала бы отцу рассказывать? А что такое?

— Вы знаете, где сейчас это украшение? Оно было в ее вещах, которые вам вернули?

— Не помню. Вряд ли.

Он назвал ей фамилию человека, который приезжал перед ней. Она спросила себя, почему это ее так удивило.

— Вы разрешите мне взять эту фотографию на время? — спросила Лунд. — Я обязательно верну ее, обещаю.

Майер поехал к Бирк-Ларсенам. Они уселись все вместе на кухне вокруг их необычного стола. Он рассказал им все, что знал: Хольк познакомился с Нанной через сайт знакомств, а потом использовал пароль и имя Хартманна, чтобы скрыть переписку и свидания. Их любовная связь закончилась.

— Почему он это сделал? — спросила Пернилле.

Они с мужем держались за руки, словно подростки.

— Похоже, он был сильно влюблен в нее. До безумия. Нанна решила прекратить отношения. Хольк уговорил ее встретиться с ним в последний раз в квартире либералов. А потом… мы на самом деле точно не знаем, что было потом.

Бирк-Ларсен не сводил с Майера глаз.

— Как именно он умер? — спросил он.

— Он… — Майер почти заикался от волнения. — Он угрожал жизни полицейского… Поэтому у нас не было выбора. Его застрелили.

— Он что-нибудь сказал? — спросила она.

— Нет, ничего.

— И вы уверены, что это он?

— Уверены.

Они еще крепче сжали пальцы друг друга. Переглянулись, кивнули почти одновременно. На лицах — проблеск улыбки.

— Если уже можно, мы хотели бы забрать вещи Нанны, — сказала Пернилле.

— Конечно. И в дальнейшем, если что-то понадобится, звоните мне. Моя коллега Сара Лунд больше не занимается этим делом. — Майер положил на стол визитку. — В любое время. С любыми вопросами.

Он поднялся, вслед за ним встал и Тайс Бирк-Ларсен, протянул полицейскому широкую ладонь. Майер пожал ее.

— Спасибо, — сказал Бирк-Ларсен. Оглянулся на жену. — Спасибо от нас обоих.

Бенгт Рослинг был на кухне и пытался готовить одной рукой, Вибеке с улыбкой наблюдала за ним.

— Когда мы наконец уедем отсюда, все встанет на свои места, — говорил он.

На столе бутылка вина, спагетти с соусом. Вибеке подняла бокал, приветствуя слова Бенгта.

— Я буду рада, когда мой дом снова станет моим. Саре…

Хлопнула входная дверь. Вибеке понизила голос:

— Ей нужно, чтобы рядом был сильный человек.

Вошла Лунд в мокрой от мороси куртке, со спутанными волосами.

— Привет! — сказал Бенгт и достал третий бокал, налил вина.

— Нам нужно поговорить, — сказала она.

— Сейчас? Мы готовим ужин. Твоя мать помогает мне.

Лунд молча ждала.

— Ну вот, опять начинается! — проворчала Вибеке и ушла в гостиную, прикрыв за собой дверь.