Кирилл Казанцев - Кремлевские войны

В комнате, куда они вошли, не было никакой мебели – только стол посередине да несколько стульев. Вошедшие сели. Бортник водрузил на стол свой объемистый портфель, достал нужную папку. Вел он себя совершенно спокойно, уверенно, словно находился не в тюрьме, а в каком-то обычном, мирном учреждении. «Как у нас на совещании в правительстве», – подумал Тарасов. Сам вице-премьер нервничал; принять происходящее как нечто обычное он не мог.

Открылась дверь в другом конце комнаты, и в сопровождении конвоира вошел Алмазов. Он был в костюме – не том, в котором ушел тогда с работы и был задержан, а в другом, попроще. Его, как и смену белья, Егору принесла мама – она первая добилась свидания с арестованным.

Алексей Константинович отметил, что Алмазов немного бледнее, чем обычно. На щеках виднелась трехдневная щетина, что было непривычно – как и другие чиновники, Алмазов всегда приходил на работу гладко выбритым.

При виде своего подчиненного вице-премьер встал, они обменялись рукопожатием. Бортник тоже привстал, пожал руку подзащитному.

– Здравствуйте, Егор Борисович, – произнес Тарасов, стараясь вложить в голос все сочувствие и желание помочь, которые он испытывал. – Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, вполне нормально, – отвечал референт.

Они сели.

– Я был просто потрясен, когда узнал о вашем аресте, – сказал Алексей Константинович. – Потрясен и возмущен. Я уже выразил свое возмущение главе Следственного комитета и Генеральному прокурору, изложил им свои соображения по этому поводу. И я хочу вас заверить, что буду добиваться вашего освобождения всеми возможными средствами. Использую все рычаги, которые только есть в моем распоряжении! Если потребуется, дойду до самого верха!

– Спасибо, – вновь поблагодарил Алмазов. – Мне Борис Львович уже передавал ваши слова… и пожелания… Я весьма признателен. Только мне кажется, что добиться моего освобождения будет довольно трудно. Мне кажется, они собираются затеять большой процесс с моим участием. Я там буду главной фигурой. Но ударить они хотят не по мне или Николову – по вам. Поэтому они тоже будут нажимать на все рычаги, но с другой целью – чтобы оставить меня здесь.

– Так они вас обвиняют в связях с Николовым? – спросил Тарасов.

– Ну да. В создании фонда, на счет которого поступали неконтролируемые денежные средства, а главное – в том, что эти средства поступали из организации «ННН».

– И как же мы будем отвечать на эти обвинения? – спросил Тарасов, повернувшись к адвокату.

– Я уже говорил Егору Борисовичу, что у нас есть два основных пункта защиты, – заявил Бортник. – Во-первых, мы категорически отрицаем элемент сговора с мошенником Николовым. Вы, Егор Борисович, должны твердо запомнить и все время повторять, что у вас не было встреч с Николовым и вы не заключали с ним никаких договоренностей, в том числе и устных. Пусть следователь предъявляет вам чьи угодно показания о том, что такие встречи были, – вы должны упрямо твердить, что их не было.

– Но сам Николов может подтвердить, что такие встречи были, – возразил Алмазов. – И что мы с ним договорились о…

– Ни о чем вы не договорились! – воскликнул Бортник, блеснув очками. – Мало ли что скажет известный обманщик! И потом, чтобы он что-то сказал, им надо его еще поймать. А насколько мне известно, пока это не удается сделать. Господин махинатор очень умело спрятался.

– Так Николов не арестован? – удивился Алмазов. – Да, это хорошо… хорошо… Но какой смысл отрицать наличие договоренностей, если он перечислил в наш фонд свыше миллиарда рублей? Мне следователь так и говорит: зачем бы он стал перечислять, если у вас не было договора?

– Но вы, я надеюсь, не попались на эту удочку? – с тревогой спросил адвокат. – Не подтвердили, что такие встречи были, что договоренности тоже были?

– Нет, я делал, как вы сказали, – тупо твердил, что знать ничего не знаю, – отвечал Алмазов. – Хотя, если честно признать, мне трудно отрицать очевидные вещи и утверждать явную нелепость.

– Какую именно нелепость, позвольте спросить? – вскинул голову Бортник.

– Что Николов перечислял нам… то есть в наш фонд деньги просто так. Скажем, из патриотических соображений.

– А вы и не должны это утверждать! – возвысил голос адвокат. – Это не ваше дело – разбираться в мотивах поступков господина Николова! Это их задача, а не ваша.

– Хорошо, а какой второй пункт вашей… то есть нашей, защиты? – прервал их диалог Алексей Константинович.

– Второй пункт состоит в том, что Егор Борисович не снял с этого счета ни рубля, – объяснил адвокат. – И вот это утверждение является чистой правдой, не так ли?

– Да, так, – подтвердил Алмазов. – Пока что происходила только аккумуляция средств. Использовать их предполагалось в будущем, в случае возникновения кризиса. И только по распоряжению Алексея Константиновича.

– Надеюсь, этого вы своему следователю не сообщили? – спросил Бортник.

– Нет, что вы! – воскликнул референт. – Алексея Константиновича я ни разу не упоминал! Я только рассказал о целях фонда… его задачах… И тут, признаюсь, сказал, что это не моя личная разработка, а позиция всего министерства.

– Это пусть, – разрешил адвокат. – С министерства и взятки гладки.

– А я не считаю, что мое участие в этом деле надо так тщательно скрывать, – заявил Тарасов. – Наоборот! Надо его афишировать! В конце концов, скрыть его и не удастся. Ведь если Егор Борисович будет утверждать, что создал фонд без моей санкции, лишь по собственной инициативе, это будет выглядеть крайне подозрительно и усилит позиции обвинения. Нет, наоборот: Егор Борисович должен всячески подчеркивать, что действовал по моему указанию.

– Но это может стать поводом для того, что предъявить обвинение уже вам, – заметил Бортник.

– Ну, на это они вряд ли решатся, – усмехнулся Тарасов. – Руки у них коротки. Так что я предлагаю менять линию защиты. Валите все на меня. Пусть я буду козлом отпущения.

– Решение, конечно, благородное, но… Не знаю, не знаю… – пробормотал адвокат.

– Время свидания окончено! Прощайтесь! – донесся до них откуда-то из-под потолка металлический голос охранника.

Все трое встали.

– Может быть, вам все же что-то необходимо? – спросил у Алмазова вице-премьер. – Какие-то лекарства… Или помощь врача?

– Нет, я правда нормально себя чувствую, – сказал Алмазов, улыбнувшись.

– Что касается ноутбука, этот вопрос, я думаю, мы решим буквально завтра, – пообещал Тарасов. – И в дальнейшем, если что-то будет необходимо…

Но охранник уже вошел в комнату и встал возле Алмазова.

– До свидания, Егор Борисович! – сказал Тарасов.

– До свидания, Алексей Константинович! – отвечал ему подчиненный.