Кирилл Казанцев - Кремлевские войны

Решение было принято, и ему сразу стало легче – словно сбросил давившую его со вчерашнего вечера тяжесть. Или словно отмылся от грязи, в которую ненароком залез. Теперь можно было возвращаться в Москву – хотя бы для того, чтобы сделать заявление об отставке. Он представил, как ему позвонит глава президентской администрации Салтанов и якобы благожелательным, но в то же время не допускающим возражений тоном пригласит на сегодняшнее совещание в Кремле. А он ему ответит: «Нет, знаете, у меня что-то желания нет. Можете проводить без меня». Или что-то еще в этом духе. Он представил этот разговор, реакцию Салтанова, и ему стало весело.

Одно только саднило, сидело гвоздем в сознании – судьба Алмазова. Егора теперь не спасти. Никак не спасти. Если только адвокат Бортник не проявит какие-то чудеса изворотливости. Или если наверху почему-то решат, что такой процесс им не нужен. И какая насмешка судьбы: ведь он добивался встречи с Салтановым, а затем и с Первым лицом именно для того, чтобы спасти своего помощника. И именно это его стремление вызвало к жизни эту провокацию в Интернете.

А может… Что, если пойти другим путем: сделать резкое заявление о «деле Алмазова», этой самой группе заговорщиков Безбородова? Поддержать требования оппозиции… Ведь большинство из них совершенно разумны, и он с ними внутренне согласен.

Некоторое время Тарасов обдумывал эту возможность, потом покачал головой: нет, не пойдет. Это для него совершенно чужое. И потом – поступить подобным образом означало сделать именно то, что приписывал ему провокатор из Интернета, разместивший фальшивое письмо от его имени. Нет: он будет делать то и только то, что диктует внутреннее убеждение, ясное понимание, пришедшее к нему вот здесь, среди сосен.

Вице-премьер, которому уже недолго оставалось быть в этом качестве, повернулся и начал спускаться назад к дороге.

В аэропорту Саратова готовился к вылету очередной чартер. Как всегда бывает, когда отправляется не обычный рейс, а туристическая группа, в зале ожидания царило приподнятое настроение. Бегали дети – множество детей! – пассажиры то и дело фотографировались, шутили, смеялись. Их радость была понятна: небо за окном было обложено тучами, на ближайшие дни метеорологи обещали сплошные дожди, а между тем уже через пару часов «Як-42» должен был доставить их в солнечную Турцию. Их ожидали солнце, море, шведский стол на ближайшую неделю или две – у кого сколько – и никаких забот.

Одинокий пассажир со спортивной сумкой ничем не выделялся из массы отъезжающих. Он вел себя подобно остальным: обменивался веселыми репликами с соседями, охотно фотографировал парочки, когда они его об этом просили, и вообще излучал позитив и беззаботность. Был он высок, светловолос, носил очки в модной оправе и выглядел под стать своей сумке – спортивно. По виду – преуспевающий владелец небольшой фирмы, решивший отдохнуть в начале бархатного сезона в одиночку, без своей половины. В кармане у владельца спортивной сумки лежал паспорт и билет на имя Аркадия Цаплина, 48 лет, уроженца города Баку.

Впрочем, если бы кто-нибудь внимательно проследил за светловолосым пассажиром, он мог бы заметить, что тот, не переставая шутить и улыбаться, время от времени осматривает зал ожидания и людей возле стоек контроля быстрым и внимательным взглядом. От этого взгляда не укрылось появление возле стойки регистрации и погранконтроля двух молодых людей, которые столь же внимательно приглядывались к пассажирам.

Объявили регистрацию, и люди потянулись к стойке, выстраиваясь в очередь. Одинокий блондин пристроился в ее середину, сразу вслед за шумным семейством с двумя резвыми мальчишками – те все время, пока люди подтягивались к стойке, так и продолжали гоняться друг за дружкой.

Молодые люди, чье появление отметил владелец спортивной сумки, встали рядом с девушками, оформлявшими билеты. Они внимательно вглядывались в лица пассажиров, читали документы, интересовались багажом. Однако когда очередь дошла до «детского сада», вместе с которым проходил контроль одинокий блондин, внимание молодых людей несколько ослабело. Тот, кого они искали, явно не мог находиться в обществе маленьких детей. И не мог он быть блондином, не мог выглядеть таким спортивным и преуспевающим. Человеку, которого искали молодые люди из местной «конторы», полагалось быть черноволосым, на восемь лет старше. И не мог гонимый и обложенный со всех сторон беглец выглядеть таким довольным и преуспевающим. Ну и, наконец, не мог он носить фамилию Цаплин – у него была совсем другая фамилия. Поэтому, когда подошла очередь владельца сумки, молодые люди проявили к нему не больше интереса, чем к другим пассажирам. Он благополучно прошел контроль и присоединился к группе туристов, в нетерпении ожидающих автобуса у самого выхода на летное поле.

Спустя несколько минут регистрация была окончена. Молодые люди удалились ни с чем – как уходили отсюда и три, и пять дней назад – с тех самых пор, как сотрудникам саратовской полиции и ФСБ было приказано взять под усиленный контроль местные вокзалы и аэропорт. Тем временем подошел автобус, пассажиры погрузились в него и поехали к ожидавшему их самолету.

…Усевшись в кресло возле прохода (его место было рядом с иллюминатором, но он уступил его одному из мальчишек, который летел в первый раз и очень хотел посмотреть, как самолет будет отрываться от земли), пассажир со спортивной сумкой снял ставшие ненужными очки, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. На его губах играла улыбка – не такая широкая, как в зале ожидания, зато настоящая. Все-таки ему удалось! Он сам до последнего момента не верил, что получится, – и вот все прошло гладко. Пригодился-таки паспорт, купленный несколько лет назад по случаю, сразу после выхода из лагеря.

Да, не думал Николай Николов, что ему с такими усилиями придется искать способ вырваться из Саратова, ставшего для него ловушкой. Из плана обосноваться здесь надолго, с одной стороны, затаиться, а с другой – все же продолжать работать, руководить деятельностью своих помощников – из этого плана ничего не вышло. Хотя он принял все меры предосторожности. Например, никогда не звонил из снимаемой им квартиры. Специально уходил в городской парк или на один из двух пересекающих центральную часть города бульваров, и там, сидя на скамейке, звонил в Москву, Петербург, Омск, Заусольск… Однако уже спустя две недели у него внезапно возникло ощущение грозящей опасности. А он привык доверять интуиции.

Это чувство усилилось, когда поздно вечером, возвращаясь из парка, он ненадолго задержался возле гаражей, расположенных за домом, и подслушал разговор группы подростков. Они, в частности, говорили о сегодняшнем приходе в дом участкового и спорили, что ему было нужно. Большинство считали, что полиция начала новую кампанию по отлову наркоманов и распространителей зелья. Однако один парень заметил, что лейтенант настойчиво расспрашивал о людях, которые снимают в доме квартиры; особенно о тех, кто поселился не так давно в течение последнего месяца.