Роберт Ладлэм - Тривейн

— Как тебе это удалось?

— Ну, моей заслуги тут нет. Нам этот дом предложили...

— А что говорят о слушаниях и твоем утверждении?

— Ничего нового. Портье сообщил, что ты забрала все записки... Уолтер звонил?

— Я еще не смотрела. Только вошла, как позвонила Лилиан... Вот они.

Тривейн подошел к чайному столику и взял лежавшие на нем бумажки. Их было около дюжины, и большинство от друзей. От Мэдисона ничего, зато звонил Марио де Спаданте!

— Интересно... Звонок от Спаданте!

— Кто это? Я такого не знаю.

— Мы встретились в самолете... Знакомы по первым годам нашей жизни в Нью-Хейвене. У него там строительная фирма...

— И он, конечно, хочет пригласить тебя на ужин? Ты ведь теперь величина!

— По некоторым соображениям я не буду ему звонить... О, смотри-ка, а это Йенсены. Ведь мы не виделись почти два года!

— Они очень милые, давай пригласим их завтра или в субботу на обед? Если они, конечно, свободны.

— Хорошо... А теперь я приму душ и переоденусь. Если позвонит Уолтер, дай мне знать.

— Да, конечно.

Филис допила воду со льдом, опустилась на кушетку и принялась просматривать записки. Несколько имен она никогда раньше не слышала, видимо, это были партнеры Энди. Остальных, кроме, естественно, Йенсенов, Фергюсонов и Прайоров, знала понаслышке. Хроники старого Вашингтона времен государственного департамента...

Прислушиваясь к шуму воды в ванной, она подумала о том, что ей тоже пора переодеваться. Ведь сегодня они приглашены на ужин в Арлингтон, к атташе французского посольства, который несколько лет назад помог ее мужу на одной из конференций в Чехословакии. «Начинается вашингтонская карусель», — подумала Филис. Господи, как она ее ненавидит!

Когда зазвонил телефон, Филис с надеждой подумала, что это, наверное, Мэдисон, который хочет увидеть Энди. Тогда их визит в Арлингтон будет отложен.

«Нет, — подумала затем Филис, — не надо! Такие срочные встречи ничего хорошего не сулят».

— Слушаю...

— Будьте любезны, пригласите, пожалуйста, мистера Эндрю Тривейна! — произнес дребезжащий, но мягкий, вежливый голос.

— Простите, но он сейчас в ванной. А кто его спрашивает?

— Я говорю с миссис Тривейн?

— Да, это я...

— Не имел чести быть вам представленным. Мое имя де Спаданте... Марио де Спаданте... Я знаком с вашим мужем уже несколько лет, а вчера мы летели с ним в одном самолете...

Но ведь Энди только что сказал ей, что не хочет говорить с этим человеком...

— Прошу прощения, мистер Спаданте. Муж сегодня очень занят, вряд ли он сможет сразу вам позвонить.

— Может быть, я оставлю номер своего телефона? Запишите, пожалуйста, если это не затруднит вас. Возможно, он захочет со мной повидаться. Дело в том, что я тоже должен сегодня быть в Арлингтоне у Деверо, поскольку я кое-что сделал для «Эйр Франс». Вполне вероятно, что ваш супруг захочет, чтобы я нашел благовидный предлог отказаться...

— Почему у него должно появиться столь странное желание?

— Я читал в газетах о его подкомитете, миссис Тривейн... И прошу вас передать вашему мужу, что за мной следили от самого аэропорта Даллеса, а ведь мы ехали в одной машине...

— Что значит: за ним следили? — спросила Филис мужа, когда он вышел из ванной. — И почему он повез тебя в город на своей машине?

— Просто предложил подвезти... А вот следить за ним действительно могли: говорят, что он связан с рэкетом...

— В «Эйр Франс»?

— Нет, — засмеялся Тривейн. — Он строитель... Наверное, у него с ними контракт. Где его номер?

— Я записала в блокнот...

Тривейн, как был в майке и трусах, прошел в гостиную, где на белом столе лежал зеленый гостиничный блокнот. Он снял трубку и стал медленно набирать номер, вглядываясь в торопливо записанные его женой цифры.

— Это девятка или семерка, Филис? — крикнул он жене.

— Семерка, Энди. Девяток в номере вообще не было... Что ты хочешь ему сказать?

— Поставить на место! Впрочем, не удивлюсь, если выяснится, что он занимает соседний номер или намерен фотографировать меня на Первое мая. Но в такие игры я не играю и, черт побери, заставлю его это понять... Мистера де Спаданте, пожалуйста!

Итальянец взял трубку, и Тривейн спокойно, но с некоторым раздражением в голосе высказал де Спаданте все, что о нем думал, выслушав в ответ его горячие извинения. Их разговор длился не более двух минут, но, когда он закончился, у Тривейна осталось ощущение, что его собеседник их диалогом доволен.

Так оно и оказалось.

Темно-синий «кадиллак» де Спаданте остановился возле старинного, в викторианском стиле, дома, находившегося в Северо-Западном районе Вашингтона, всего в двух милях от отеля, где жил Тривейн. Судя по всему, этот дом, как, впрочем, и вся прилегающая к нему местность, помнили лучшие времена. Правда, дом и по сей день хранил былое величие, хотя и потускневшее. Жители этого района делились на три категории. К первой относились доживавшие свой век старики — не было денег, чтобы переехать в другое место. Вторую составляли молодые пары, только начинавшие карьеру, — их привлекали невысокие цены за жилье. И наконец, третья группа, самая опасная с точки зрения социальных конфликтов, была представлена молодыми бродягами, нуждавшимися в пристанище. Там, где они жили, терялось всякое представление о дне и ночи: непрерывный шум, восточная музыка с утра и до вечера стирали всякие временные границы. Серые сумерки да стоны тех, кто еще пытался выжить, — вот что представлял собой этот старый дом в викторианском стиле... И, конечно, наркотики, поскольку здесь жили и те, кто продавал их, и те, кто покупал.

«Кадиллак» де Спаданте остановился рядом с домом, принадлежавшим одному из его кузенов. Тот пользовался большим влиянием в вашингтонском управлении полиции, приобрел дом совсем недавно, и теперь это был некий центр по распространению наркотиков. Спаданте заехал, чтобы выяснить кое-что о своих вложениях в недвижимость и встретиться с Робертом Уэбстером.

Теперь они сидели в комнате без окон, по стенам которой были развешаны высокие зеркала, прикрывавшие, кстати, и трещины. Кроме них двоих, в комнате никого не было.

— Он раздражен, — сказал де Спаданте, ставя телефон на место и откидываясь назад в кресле, стоявшем рядом с грязным, замызганным столом. — Только что отшил меня... Это хорошо!

— Было бы намного лучше, если бы ты со своими дурацкими выходками не мешал естественному ходу событий! Слушания должны быть возобновлены, а Тривейн должен уйти!

— Ты не умеешь думать. Что ж, это твои проблемы... Ищешь быстрых решений, а это глупо, особенно сейчас...

— Ты не прав, Марио! — Уэбстер буквально выплюнул из себя эти слова, мускулы на его шее вздулись. — Ведь ты же ничего не добился, только осложнил ситуацию... Какое-то недомыслие...