Сергей Васильев - Curriculum vitae [СИ]

— А ну-ка, Алиночка, давай мне сумку, а сама быстро к лифту, закрой глаза, зажми руками уши и открой рот…

— Но Григорий Иванович…

— Выполнять, дура! — шикнул на растерянную девчонку Распутин, доставая из сумки своё НЗ — две гранаты «Заря-2» и перцовый баллончик.

Гопники на шлепок гранаты об асфальт отреагировали, как и положено откосившим от армии, уставились на лежащую на земле чёрно-белую хреновину и даже нагнулись, чтобы лучше её рассмотреть, поэтому последующие самые интересные минуты своей жизни они пропустили. На свежем воздухе грохнуло неожиданно тихо, но вспышка была настолько сильной, что у некоторых, особо впечатлительных граждан, произошла непроизвольная дефекация. В числе «некоторых» оказался и Юрка, не ожидавший такой «подлянки» от «шефа».

Этих минут Распутину хватило, чтобы помочь впасть в забытьё самым устойчивым, проколоть шины на девятках, затолкать в РАФик визжащую Алину, сдернуть с водительского кресла плохо пахнущего Юрку, объехать продриставшуюся кучу-малу любителей турецкого пошива и свалить, наконец, из гостеприимного двора, предаваясь мрачным размышлениям по поводу происшествия.

«Теперь, суки, точно найдут!» — колотилась в голове тоскливая мысль. На милицию надежды — ноль. Она сама боялась или была в доле. Значит надо скрывать следы. Первым делом — спрятать машину, а потом думать, как жить дальше.

— Юра! Ты говорил, у тебя есть жестянщик от Бога!

— Ну да, говорил, — Юркин голос из салона звучал с изрядной долей удивления, — а что?

— В официальном сервисе или сам по себе?

— Да куда ему в официальные с его запоями! В гараже ваяет.

— Ну тогда я ему подгоню работенку, — усмехнулся Распутин и направил РАФик к ближайшему посту милиции, перегородившему дорогу бетонными блоками, — завтра съездишь на автобазу, скажешь, что поцарапал, побожишься, что всё восстановишь за свой счёт. И прекрати там сопеть. Лучше быть засранцем, чем покойником.

— Да-а-а-а, неаккуратно получилось, — протянул сильно помятый гаишник, разглядывая рваный шрам на железном теле «Скорой помощи», протянувшийся вдоль всего борта. Оформлять-то будем?

— Да кому нужны эти бумажки? Всё равно за свой счёт ремонтировать, — вздохнул Распутин, укрывая курткой хлюпающую Алину. — Слышь, командир, медсестричку нашу до дома добросьте, а то ночь уже…

— Сделаем, док, — кивнул командир экипажа, — мы что-ж, без понятия разве? Сами такие…

— Всё, Алина, дуй в машину к стражам закона. Приедешь домой — чаю с малиной, аспирин и в постель. А завтра — заявление «по собственному» и в стационар, если сердце просит практики.

— Григорий Иванович, — всхлипнула начинающий медик, — да что ж это творится? Будто война какая..

— А это и есть война, без всяких дураков, — зло сплюнул Григорий, — только необъявленная…

Историческая справка:

Смешно сегодня читать умиляющиеся рассуждения о том, какой доброй была советская молодёжь. «Я очень хорошо знаю нашу молодёжь. Я регулярно смотрю телевизор» — как гордо заявила Агнесса Ивановна из фильма «Курьер». Юмор этой сцены сегодня не ясен. А тогда он был понятен любому. Советское телевидение и реальная молодёжь существовали в параллельных вселенных.

«Братки 90-х» появились не на пустом месте. Питательная среда для них была сформирована ещё в 70-х. Официальная власть, недалекая и косноязычная, своей фальшивой приторной и притворной говорильней про добро и человеколюбие, своей ложью про коммунизм уже вот завтра, сформировала поколение тех, кто ненавидел само слово «гуманизм». Дело оставалось только за малым — дать этим молодёжным группам идею, что бить морды друг другу не просто так, а за бабло. И понеслось….

В конце 80-ых и начале 90-ых ТВ пропагандировало всё. Появились сериалы, якобы повествующие о проблемах молодежи, а на самом деле разъясняющие что такое наркотики, как находить и употреблять. Особенно врезался в память эфир «До 16 и старше» и аналогичной программы для тинейджеров, где показывали: вот это — баян и ложка над огнем, его колоть сюда, но это очень плохо, это «фу», ребята, так никогда не делайте. А это травка, ее раскуривают вот так вот, но это ай-яй-яй, негодяи наркоманы, «фу» на них. Драгдилер обычно выглядит вот так — но вы к нему никогда не подходите. Надо ли говорить, что после таких передач маховик наркоторговли и наркомании так закрутился, что затормозить его смогли в лучшем случае к середине нулевых.

Что такое три месяца для истории? Сполох звёзд на небе, миг, рябь на воде мироздания. И как многое может поменяться! Новый, 1994 год Россия встретила совсем другой страной. Октябрь 1993-го кровью смыл последние иллюзии августа 1991-го.

Всё непотребство после распада СССР воспринималось населением, как временные трудности. Лишь самые проницательные мрачнели и уходили в себя, обсуждая перспективы шестой части света. Прозреть помогли танки в центре Москвы, ведущие огонь по Белому дому. Шок от расстрела собственного парламента вылился в чёткое понимание — букетно-конфетный период между новой властью и старым народом закончился, и в этом «дивном мире неограниченных возможностей» никто никого жалеть не собирается. Будет выгодно — переедут гусеницами под улюлюканье и аплодисменты карманных средств массовой дезинформации, под похлопывание «западных партнеров» по плечу «гут-гут, карашо!». Октябрь 1993 вернул граждан РФ к привычному советскому состоянию: власть и её подданные существуют отдельно, каждый сам по себе. Тихий саботаж и эмиграция — внутренняя и внешняя — росли стахановскими темпами. Свежие анекдоты про «всю королевскую рать» становились чёрными и злыми. В коридорах власти, её прихожих и туалетах, их не слышали и не понимали. Вождям было недосуг. Они хмуро пилили… Эта едкая реплика в ходу с того давнего времени.

Высмеивалось всё новое, «буржуинское», включая кулинарные изыски:

— Скажите, у вас есть Дор Блю?

— А что это?

— Это сыр с плесенью.

— Сыра нет. Есть сосиски дор блю и картошка дор блю. Брать будете?

Но больше было законченной чернухи:

Зима 1994 года…

Вопрос Армянскому радио:

«Что будет, когда зима кончится?»

Ответ:

«Президент обещал сфотографироваться… с оставшимися в живых»…

1994 — пик смертности и яма рождаемости. Апофеоз геноцида населения СССР невоенными средствами. 1 февраля началась продажа акций финансовой пирамиды Сергея Мавроди. В первую половину года в стране из любого утюга можно было услышать рекламу АО МММ. Главный герой рекламных роликов Лёня Голубков стал Человеком года, опередив в этом рейтинге на целых десять баллов президента России Бориса Ельцина. В конце июля наступил крах. Миллионы «не халявщиков, а партнёров» остались с носом. Кто-то без квартир. Большинство — с долгами. Депрессии, разрушенные семьи, самоубийства…. «Гут-гут, карашо!» — аплодировал коллективный Запад.