Евгений Коршунов - Кровь на черных тюльпанах

Но опыт, накопленный комиссаром за почти полвека жизни, настойчиво толкал его на другой путь. «Мало ли ты повидал на своем веку таких вот донкихотов, — твердил Жозе внутренний голос — Большинство из них жизнь все равно выбила из седла. А те, кто усидел, смогли это сделать лишь потому, что вовремя одумались. А этот Кардозу к тому же вляпался в крайне неприятную историю. Его глупость уже стоила жизни двоим. Ты что, хочешь быть третьим?! Подумай о жене, о детях, наконец! Кто позаботится о них, если и тебя отправят на тот свет так же, как эту старуху».

За утренним кофе, который заботливо сварила ему жена, он еще не принял никакого решения. Уже надев плащ, он вдруг вспомнил, что забыл поцеловать детей: это была традиционная церемония. Младший сын укладывал в сумку учебники, чтобы идти в школу.

— Папа, ты видел вчера новый детектив?! — спросил мальчик. Они всегда обменивались с отцом мнениями об увиденных фильмах.

— Мельком, они поймают того бандита, который ограбил и убил индейца?

— Наверняка. Впрочем, мы увидим это сегодня во второй серии, — ответил комиссар и направился к выходу. «А в моем детективе, — подумал он про себя, — счастливого конца, возможно, не будет…»

Из лифта он вышел твердой, деловой походкой уверенного в себе человека. Машина, как и всегда, ждала его у подъезда.

— Мануэл, — бросил Баррету шоферу, открывая дверцу, — по пути нам нужно остановиться у цветочного магазина. Днем мы поедем на похороны.

— Я повторяю еще раз, мне необходимо знать обо всем, что вы делали в Англии и на территории Португалии с целью раскрытия заговора против одной из африканских стран. Возможно, у вас имеются на руках какие-нибудь документы, относящиеся к этому делу. Иначе, сеньор Кардозу, нам будет очень трудно помочь вам. — Комиссар Баррету произносил эти слова, в упор глядя в лицо Себастьяну, как бы пытаясь понять, каковы намерения этого убитого горем молодого человека: готов ли он продолжать борьбу или уже принял решение отступить?

Сомнения одолевали и Кардозу. Чего добивается этот комиссар, которому и так уже много известно? Хочет помочь? А может, наоборот — погубить окончательно? Впрочем, после всего, что случилось, смерть была бы для него самым желанным исходом. У этого комиссара, по крайней мере, вид порядочного человека. В конце концов, если ему предстоит вскоре погибнуть, пусть хоть этот полицейский будет в курсе дела. Или воздержаться от откровений? Нет, лучше уж рассказать. По крайней мере, если завтра и меня не будет в живых, пусть останется хоть кто-то, кто знал бы, за что Себастьян Кардозу погиб.

И он принялся рассказывать комиссару все с самого начала, стараясь вспомнить как можно больше подробностей. И чем дальше он рассказывал, вглядываясь в лицо своего собеседника, тем больше крепла его уверенность в том, что комиссар полиции Баррету искренне хочет помочь ему…

— Итак, можно начать действовать лишь по двум направлениям. Во-первых, выяснить, не приезжал ли кто-нибудь из участников встречи в лондонском отеле «Карлтон тауэр», о которой вы только что мне рассказали, за последние десять дней в Португалию. Скажу прямо, на это надежды мало. Судя по вашему рассказу, мы имеем дело с такими людьми, которые не станут мотаться по белу свету лишь для того, чтобы ухлопать какого-то писаку, который зашел слишком далеко. — Баррету откашлялся и отпил глоток из стоявшей перед ним чашки кофе. — Значит, нужно искать их сообщников внутри страны. И здесь необходимо уделить особое внимание письму, написанному вашей покойной матерью из заточения. Наше счастье, что оно отпечатано на машинке. Как вы думаете, почему они не заставили ее написать это письмо от руки?

— Мать была неграмотна. Отец взял ее прямо из деревни, где она занималась сельским хозяйством. В городе она научилась читать, да и то с трудом.

— Понятно. Таким образом, — усмехнулся комиссар, — остается сущий пустяк — найти в огромном городе, где у каждого второго имеется пишущая машинка, ту самую, на которой было отпечатано это письмо…

Ответа от пограничной службы на запрос полиции о лицах, прибывших в Лиссабон за последние десять дней, ждать пришлось недолго. Уже к концу дня на столе у комиссара Баррету лежал отрицательный ответ. Впрочем, другого ответа комиссар не ожидал. У него не было ни тени сомнения в том, что Стэржис, ван Дейк, даже Фернандеш и Сантана, во-первых, не ездят под собственным именем, а во-вторых, располагают достаточно разветвленной агентурной сетью и влиянием, чтобы делать грязные дела в различных уголках света, не пачкая при этом собственных рук. Запрос был послан, скорее, для очистки совести.

Теперь Жозе Баррету твердо знал, что ключ к успеху в поисках убийцы сеньоры Кардозу лежит в обнаружении машинки, на которой было напечатано письмо, и соответственно ее владельца. Комиссар набрал номер телефона отдела криминалистики.

— Жоржи! Как поживаешь, старина? Жозе Баррету приветствует тебя.

С Жоржи Гомешем, начальником отдела криминалистики, комиссара связывала давняя дружба, еще с курсантской скамьи в полицейской школе.

— О-о-о! Рад слышать тебя, Жозе. Ты куда-то совсем пропал! Сто лет тебя не видел.

— Да все дела, дела. Конца им не видно. — При этих словах Баррету подумал о том, что и впрямь было бы неплохо навестить старого друга. — Жоржи, у меня к твоим ребятам будет одна небольшая просьба.

— Всегда готовы, Жозе.

— Нужно определить тип машинки, на которой отпечатано письмо, которое тебе сейчас принесут.

— Идет, старина, — откликнулся Гомеш.

…Они встретились ровно сутки спустя.

— Я вряд ли смогу полностью удовлетворить твое любопытство, Жозе, но кое-что у меня все-таки есть, — сказал Гомеш, доставая из папки бумаги. — Прежде хочу тебя огорчить: «почерк» этой машинки не зарегистрирован в нашей картотеке. Следовательно, невозможно определить, кому она принадлежит. А теперь — более обнадеживающий факт: этот текст напечатан на машинке очень редкого образца — «Ремингтон», 1916 года выпуска. Представляешь, какая допотопная штука. Бьюсь об заклад, что таких в Лиссабоне раз-два и обчелся. Это теперь почти музейная редкость.

— Да-а-а… Это уж точно, — протянул Баррету, — только вот как отыскать ее в таком городе? — И он вопросительно взглянул на шефа отдела криминалистики.

Тот пожал плечами.

— А вот здесь я тебе не советчик. Это твоя область. Впрочем, я бы начал со старьевщиков и коллекционеров. К твоему сведению, есть люди, коллекционирующие и пишущие машинки. Чудаков-то хватает.

Интуиция подсказывала комиссару, что письмо было отпечатано похитителями не на принадлежащей кому-нибудь из них машинке, а на чужой, доступ к которой они получили либо случайно, либо временно. Это значительно осложнило работу Баррету. Начинать, подумал он, действительно следовало с опросов старьевщиков, владельцев комиссионных магазинов и торговцев на барахолке. По крайней мере, только это могло дать ему в руки ниточку, с которой он бы мог начать распутывать это сложное дело.