Николай Лузан - Операция «Мираж»

В райотделе они застали только дежурного. Остальные сотрудники отправились кто на явки с агентами, кто на операцию и лишь редкие счастливцы разошлись по домам. Николай с Юрием прошли в кабинет начальника. Кавказ с Омаром остались в дежурке коротать время за чашкой кофе. ВЧ-связь работала исправно и Кочубей быстро дозвонился до Агольцева. Судя по тону, с которого начался разговор, он был на взводе.

— Коля, где вас черти носят? Я тут как на иголках! — обрушился Агольцев на него.

— Виктор Александрович, так мы же не на прогулке. Явку с Кахой проводили, получили…

— Вы, что к нему в Тбилиси ходили? — перебил Агольцев и раздраженно бросил: — Четыре часа прошло, а от вас ни слуха, ни духа! И что прикажешь думать?

— Все нормально, Виктор Александрович! Есть серьезная информация.

— Да, погоди ты со своей информацией! Я сыт ей по горло и одна горячее другой! За последние сутки два захвата в вашем районе! В нижней зоне перестрелка. Абхазы потеряли одного пограничника. А вы по ночам под носом у диверсантов раскатываете! Забыл про приказ Градова? Так я напомню! Явки с закордонной агентурой проводить только в светлое время суток! Чего тут неясного? Кончайте с этой партизанщиной!

Здесь уже задело за живое Кочубея. Агольцев вместо того, чтобы вести речь о деле, распекал его, как желторотого опера. Остащенко по обрывкам фраз и выражению лица друга догадался: они попали под горячую начальственную руку. Но характер — есть характер и, не удержавшись, он с сарказмом заметил:

— Коля, а я тебя предупреждал: перед тем как докладывать шефу, надо щелкнуть каблуками перед трубкой.

— Да иди ты! — огрызнулся Кочубей.

В следующую секунду трубка накалилась от рева Агольцева:

— Что?! Ты что себе позволяешь?! Крышу совсем снесло?

— Виктор Александрович! Виктор Александрович! — пытался вставить слово Николай.

— Молчать! В конец оборзел! Я тебя умника научу родину любить. Я…

— Это не вам! Это Остащенко. Он тут советы раздает. Извините, вы не так поняли. Я…

— Советы? Советчики хреновы! Больно грамотными стали! Приказы старших надо выполнять!

— Виктор Александрович, за что нас так утюжить? Мы же ничего не нарушили? Явку с «Кахой» проводили в дневное время.

— Скажи еще, что у вас там солнце не заходит.

— Нет, уже зашло, но льет как из ведра, а дорога одно название. До Гала два часа добирались. В конце концов, мы в контрразведке или в конторе работаем?

— Ладно! Докладывай по существу! — сменил гнев на милость Агольцев.

Кочубей, проглотив обиду, перешел к докладу:

— Если в нескольких словах, то, судя по всему, грузины затевают что-то серьезное. По данным Кахи, накануне в Сенаки из Алексеевки перебросили два «Апача», склад боезапаса забили под завязку. Израильские спецы закончили оборудование новой авионикой трех «сушек». Самолеты ввели в боевой состав и перебросили из Вазиани в Копитнари. Позавчера в Зугдиди прибыла рота спецназа…

— Можешь не продолжать. По другим каналам мы получаем аналогичную информацию, — остановил его Агольцев и распорядился: — Обобщи все что имеешь и немедленно на мое имя запиской по ВЧ.

— Есть, Виктор Александрович, — принял к исполнению Кочубей и поинтересовался: — Какие еще будут указания?

— Указания? А с чего это ты вдруг стал такой уставной? — с ехидцей спросил Агольцев.

— Вы же обещали научить меня начальство любить.

— Коля, опять нарываешься. Ты меня с Родиной не путай. Я думаю, мы друг друга поняли. Так?

— Да, Виктор Александрович.

— Как говориться: проехали и забыли. Где ночевать собираетесь?

— Обсохнем, подзаправимся в райотделе и потом в Сухум. В крайнем случае, у миротворцев в Очамчыре заночуем.

— На ночь глядя?

— Так не первый же раз, Виктор Александрович?

— Раз на раз не приходится. Сам же говорил, грузины, что-то затевают. Можете на засаду нарваться. Этого еще не хватало. Оставайтесь в райотделе! А утром с военной колонной в Сухум.

— Есть! — подчинился Николай. Промокшая до нитки камуфляжка и пустой желудок, напомнивший о себе бурчанием, не располагали к дороге, и он был рад такому решению Агольцева.

— Все решили. Завтра жду в отделе Быстронога. А сейчас направляй записку! — потребовал тот.

— Через час будет лежать у вас на столе! — заверил Кочубей.

— В общем, Коля, ты меня понял: чтобы не было трепежу, надо делать все по чертежу, — закончил разговор своей любимой присказкой Агольцев.

И тут снова под руку Кочубея полез Остащенко. Изобразив на своей хитрющей физиономии само усердие, он заговорил елейным тоном:

— Коля, обязательно скажи шефу, что я уже бегу за бумажечкой и ручечкой.

Николай показал ему кулак и, попрощавшись с Агольцевым, положил трубку. Тяжело вздохнув, он бросил на Юрия сердитый взгляд и не удержался от упрека:

— Ну, кто тебя просил лезть с этим чертовым каблуком?! Шеф и без того на взводе.

— Извини, товарищ начальник, я не виноват, что ты вместо того, чтобы лизнуть, взял да гавкнул. Я только инициативу проявил и хотел…

— Да пошел бы ты с ней куда подальше, — вспыхнул Кочубей. — А если шеф подумал, что я его и вправду послал?

— Не заморачивайся, Коля! Станешь ты полковником! Это я тебе говорю, старый майор, у которого погоны давно звезду просят. Александрыч нормальный мужик и с юмором у него все в порядке.

— Ладно, проехали, — остыл Николай. — Давай строчить докладную.

Они взяли ручки и принялись за ее составление. Информация, полученная от Кахи и Баграта, носила конкретный характер и потому легко ложилась на бумагу. Через сорок минут докладная была готова. Кочубей пробежался по тексту и, не найдя ляпов, зачитал ее по телефону дежурному по отделу Быстронога и затем поджег записку. Не успела она догореть, как на него снова насел Остащенко:

— Товарищ начальник, пора бы подумать и о более существенных вещах, чем самолеты, вертолеты и шпионы. Не знаю, как у тебя, а у меня во всю желудок марш играет.

— А у меня чечетку. Зови ребят! — поддержал Николай.

Остащенко вышел из кабинета и гаркнул:

— Дневальный! Тащи станок рубальный!

В ответ, в конце коридора приоткрылась дверь, и показались две, расплывшиеся в улыбке физиономии.

— Уже притащили. Осталось только хлеборезки включить. Давайте к нам! — позвал Кавказ.

Стол был накрыт в комнате для приема посетителей. Кочубей пригласил присоединиться к ним дежурного по райотделу, но тот, сославшись на службу, вежливо отказался. На блюде были порезанные крупными долями местные помидоры, щедро пересыпанные перцем. Ломоть копченой говядины едва уместился на румяном лаваше. За горкой из петрушки, кинзы и укропа, проглядывала запотевшая бутылка с чачей и еще парочка с минералкой. Рядом с ними алел спелой мякотью знаменитый кутолский арбуз.