Нина Пушкова - Эликсир бессмертия

В одном месте сквозь слегка расступившиеся деревья ему удалось увидеть двое саней, двигавшихся по трассе. Францев мчался немного быстрей, но их разделяло ещё несколько виражей. Ему срочно нужна была просека. И тут — словно Бог услышал его! Впереди, метрах в тридцати, сквозь прорубленный лес он увидел канатную дорогу. Пустые кабинки замерли над лесом, а вниз под канаткой шла прямая, как стрела, узкая трасса, на которой стояли опоры подъёмника. По таким любят кататься экстремалы. Это был его шанс. Единственный!

Францев на скорости резко свернул влево, обогнул первую металлическую опору и бешено заработал корпусом. Он много катался в Австрии, где жил в последнее время, отлично владел лыжами, но такого неистового слалома — на узкой полосе в три-четыре метра с препятствиями в виде стоек канатки — ему совершать ещё не приходилось. Он был настолько сосредоточен, что не осталось ни мыслей, ни ощущений. Ничего, кроме дробного каскада стремительных поворотов, звука ветра в ушах и хруста разрезаемого лыжами снега…

Францев вылетел на серпантин перед последним поворотом к городу. Передние сани с одним седоком оказались прямо перед ним. Он ощутил, что набранную им скорость погасить не удастся. Он упал на бок и, скользя по снегу, со всей силы ударил нижними плоскостями лыж по притормаживающим саням. Если бы он так ударился в дерево, он бы точно сломал себе ноги или тазовые кости. Но скользившие по снегу сани смягчили шок. Они отлетели в сторону и перевернулись у края склона, а огромной силы удар отправил сидевшего на них человека в черневший за склоном обрыв.

Францев пришёл в себя почти сразу. Он увидел, как со вторых саней, на которых, склонившись вперёд, неподвижной куклой сидела его усыплённая дочь, выскочил высокий светловолосый парень и бросился к оврагу. Внизу, на расстоянии 10–12 метров, среди деревьев и валунов он увидел распластавшееся тело своего напарника с неестественно вывернутой ногой. И тут, по какому-то неуловимому движению его головы и по тому, как его рука потянулась внутрь куртки, уже рванувшийся к нему Францев понял: его противник осознал, что это не просто шальной горнолыжник, выскочивший из леса.

В разведшколах всего мира учат: случайностей не бывает. Вероятность случайности в ходе выполнения задания — одна к ста. Всё остальное — закономерность.

Молниеносно развернувшийся блондин успел нажать на спусковой крючок. Но пуля ушла вбок и вверх, лишь взрезав толстую ткань куртки на плече у Францева: за долю секунды до выстрела блондин получил сокрушительный удар в грудь ногой в горнолыжном ботинке. Этот удар выбил из него дыхание. Пистолет выпал из его руки. Когда же он очнулся, его голова была зажата, как тисками, стальными руками человека, лица которого он не успел разглядеть. Глухой голос за его спиной произнёс на английском:

— Now, you have two options. One is to die. The second is to tell me who sent you and why? And you'd better make me believe you are not lying [8] Сейчас у тебя есть выбор. Либо ты умрёшь. Либо скажешь мне, кто послал тебя и почему. И лучше, чтобы я поверил, что ты не лжёшь ( англ. ). .

— What guarantee do I have you’ll not kill me? [9] Какая у меня гарантия, что ты меня не убьёшь? ( англ. )

— None. Just prey I will keep my word [10] Никакой. Просто молись, чтобы я сдержал слово ( англ. ). .

Через три минуты Францев знал всё. Перед тем как оставить оглушённого блондина на снежном склоне (местная полиция потом напишет в своём отчёте, что двое английских туристов не справились с управлением санями, отчего один улетел в овраг, а другой потерял сознание, ударившись головой о снежный наст), Францев внимательно рассмотрел его документы. Из них следовало, что тот прибыл из Лондона и числился агентом Интерпола.

Вечером того же дня частный самолёт Бориса Вересовского вылетел из Цюриха в Москву. Францев и пришедшая в себя Ника находились на его борту. Об инциденте никому не было известно.

В пансионате «Лесная мечта», расположившемся на берегу Клязьминского водохранилища, олигарх Вересовский и его приближённые праздновали удачную поездку в Давос и начало функционирования Отечественного российского телевидения (ОРТ). «Нет, не умели жить коммуняки и отдыхать не умели. И привилегии у них были — курам на смех!» — часто думал Борис Семёнович, глядя со своей благоухающей хвоей высокой террасы на расположенные внизу в отдалении прямоугольные корпуса бывшего цэковского пансионата на берегу Клязьминского водохранилища.

Его новенький сруб «а-ля-шале-плюс-терем», построенный совсем недавно, спрятался среди высоких сосен. Но он был просторным и удобным. Там было всё: бильярд, бассейн, обеденный зал, кинотеатр на 20 мест, сигарная комната. А внизу — в цокольном этаже — находился «влажный рай» с сауной, парилкой и хаммамом. А главным сюрпризом являлась японская кедровая бочка фурако, подаренная алтайским губернатором. Она стояла на свежем воздухе, в зарослях можжевельника и мелкой горной сосны, из неё олигарх выходил телесно чистым и полным замыслов, хотя и не всегда светлых.

Вот и сейчас, завёрнутый в белые ткани, как римский патриций, Вересовский восседал в низком мягком кресле, окружённый приятелями и их молодыми жёнами или спутницами. Одни грации заигрывали с мужчинами, другие — болтая, пили шампанское, третьи, раскинувшись на кушетках, оценивали перспективы поездки в Сан-Тропе или на Мальдивы. Среди девушек была даже пара финалисток конкурса «Мисс Родной Край — 1994».

Францев посмотрел на Нику: она явно чувствовала себя не в своей тарелке — ей эта компания была неинтересна. Конечно, ей здесь не место, но оставлять её в Москве одну после похищения в Давосе он тоже не решался.

Это похищение, причём людьми из Лондона, меняло в их жизни всё: прежде всего потому, что там остался кто-то, кто знал о его дочери и бриллиантах. А стоили они столько, что ради таких денег можно было пойти на всё.

К тому же Францев хорошо знал: в западных спецслужбах многие агенты, работая на государство, одновременно работали и на себя. Там редко встречались бессребреники. Видимо, О’Донован относился именно к таким. Францев выяснил о нём немного, но достаточно. Характеристики были предсказуемыми: жёсткий, решительный, беспощадный.

— Хищник, — сказал он Нике. — Такой если ухватится, жертву не выпустит. Придётся уезжать из Москвы.

Францев надеялся выбрать момент для разговора с Вересовским об отъезде, откладывать который было нельзя. Но тот был всё время занят другими беседами. Машинально обводя глазами присутствующих, Сергей заметил, что его пристально разглядывает седой, полный, рыхлый тип. Встретившись с Францевым глазами, мужчина взгляда не отвёл, а привстал, затем не без труда выпрямился, запахнулся в простыню и направился к Францеву, расплываясь в улыбке. Сергея как током ударило — он узнал полковника Кормильцева, своего юношеского кумира. Человек этот был когда-то примером во всём, на него старались равняться такие, как юный Францев, — молодые, статные, умные мальчики, преданные Родине. Полковник был не только красавцем и умницей — он был лучшим. По крайней мере, так считал юный Сергей. Но сейчас Александра Кормильцева невозможно было узнать: оплывший седой человек с проплешиной, одутловатым лицом и рыхлым телом. Он раскинул на ходу потные объятия и прогрохотал: