Эфочка - Ну ты чего такая хилая? Глотай свой гараж! [litres самиздат]

Ехать на второй этаж – сильно, но Вера на таких тонких, страшно высоких шпильках черного цвета, прикрываемыми серыми джинсами, Слава на таких на машине бы въезжал.

В офисе с ним здороваются, и Александр, уходящий в свой кабинет, работать над невероятными, но правдивыми, разоблачениями ченушь и планировать переворот через тор браузер. Славу он туда не зовет. Вешают его на Верину шею. Не успевшего сказать Каррелову купить себе для таких нужд, через посредников (нет, они могут оказаться из кгб!) ноутбук старенький. Парень сам купил свой телефон и теперь…

– Мы тут тебе выделили рабочее место, прости, что в самом углу, зато компьютер лучший в штабе, Александр для себя покупал! Почта, соцсети – все настроено, спасибо бессонной ночи нашего технаря!

На компьютерном столе моноблок, принтер, мышка – так и просятся быть накрытыми сильной Славиной рукой. Он садится на компьютерный стул, заставляя усилием воли не откинуться на спину и крутиться до тошноты, но девушка все не уходит, говорит о корпоративной сети, запрете на порнуху, быстро проходящую романтику работы в самом фбк – горько, явно заготовила для горящий глазами новичков, после того, как Каррелов станет мэром, президентом.

– Будут вопросы – обращайся, я за соседним столом.

На пробу Слава, под четким руководством, двигает мышкой и открывает почту, и уносится в дивный мир «наш Красноярский-Воложский-еще-хрен-какой-мэр точно ворует, зуб даю, вот запись со скрытой камеры, пара фоток на телефон и его фио, но по взгляду замеченому краем глаза" – раньше таких писем было больше в разы.

Начинает Слава со славного города 3018 – Вологды. Лев Георгиевич гуглится обычным чиновничьим мужиком. Как сообщает гугл, не наевший телеса на правительственных харчах, фотается с ручкой, с серьезностью на рыльце. Фото, присланные анонимно на почтовый ящик, содержат не его же, а короткое видео: «ну триста тыщ, деньжата то у вас водятся!

Слава прогоняет видео по кадрам и разочаровывается в человечестве. По третьему, в их стране и так все хуево с чинушами, а тут наложенная звуковая дорожка, поверх видеоряда, и задача Славки обнаружевшего сей косяк, позвать мента.

– Вер, – Да неловко отрывать девушку, увлеченно печатающую, казалось ни одна вещь из внешнего мира не попадет в мини-мирок, их Слава теперь видит отчетливо. Мыльные пузыри увлеченных, слепых за его пределами, людей, а у самого Продольченко только обуглившееся мыло на уровне ботинок, смердящее пеплом и гарью.

Девушка же откликается на него пару секунд спустя, дописывая слово, подходит к нему, глухо стуча шпильками.

– Ммм?

– Тут поверх видеоряда звук наложен.

– Вот Александр Анатольевич молодец, что тебя с трубы переманил! Мне бы полчаса понадобилось!

<���Молодец, сделался для Славы своим президентом, личным Иисусом. Раскинув руки, в одной держит поводок, добровольно надетого на шею и давящего на кадык

Слава прикрывает глаза, а она думает, довольно, – теперь Новокузнецк – его дед гонит по самым отдаленным провинциям и ему срочно нужно крупное дело, иначе фсб догадается об их планах. Но он послушно открывает анонимное письмо про какого-то мелкого человечка, маленькой должности, из мелкого департамента. Слишком много маленького для ушей стендапера и он чувствует во рту желчь. Он встает из-за стола, нетвердо стоя на ногах, чтобы отлить.

– Только недолго, а то искать пойду и тебе не поздоровится. У нас так Сергей с концами ушел, если работать не хочешь так и скажи.

– Срать я хочу – довольна? – Но голос матерого стендапера не пропускает ничего кромя шутки, улыбаться выходит больно.

Девушка тушуется, он уходит.

Отправляясь по бизнесцентровским блеклым коридорам, находит белую дверь мужского туалета, подходит к раковине и жует «бороду» водой, что бы капельки оседали. Раз, еще один, не смотря на мужика у писсуара.

Платил той же монетой. Моет тщательно руки, с жидким мылом.

Александр находит его на ступеньках, между третьим и вторым этажами, с потухшей сигаретой между пальцев

– Тут есть курилка, пойдем – его личный Христос выглядит как никогда сыном божьим. Окно за ним делает ему нимб и вся желчь в пищеводе, горле, сползает обратно в желудок. Шавки Эн Эновича, следящие за ним из беноклей и через камеры торгового центра, отступают назад. Они идут за кофе, снайперы путают его с другим русоволосым.

– Не хотел отвлекать Веру, у нее там большая рыба.

– У нас каждый день из царские прудов.

– Карпы?

– Да, карпы, так что больше не стесняйся и зови Ксюшу, или меня. – Александр поднимается к нему по ступенькам, замирает ниже, дарит редкую возможность смотреть сверху вниз – давай провожу?

Слава заглядывает, глаза сейчас зеленые, светлые, манящие, растворить бы своё мутное стекло в его белках, и что бы гэбня не появлялась больше.

– У тебя наверняка дел до…

– Как же я со своими делами и без тебя? – поднимается на злосчастную

ступеньку и шепчет – с кем мне еще обсуждать рептилоидов? – в глазах хитринки и они заразительны.

У Александра вот нет целящихся из-за штор, как так-то?!

Или за двадцать лет в грязи политики, получаешь иммунитет, прожигаешь себя игрой, выжигая ей все кишки, оставляя одно «хакс – это лестница».

– Тогда ладно.

Александр натягивает улыбку на сухих сжатых губах и поднимается на следующий. Слава за ним.

В курилке дым осязаемый, он черными клубами стекает со стен гудроном, тысячи пачек красного мальборо, отчего-то пахнущих примой.

Они не одни: мужики кучкуются, обсуждая сугубо рабочее, на повышенных децибелах. Одинокая женщина с рыжими волосами ведет себя по-хабальски, треща по мобиле хриплым голосом в нос.

Слава достает свою пачку, в которой больше половины сигарет и протягивает Александру, залипая на его руку, и берет сам. Шарит в кармане. Лоханулся, зажигалочки-то нет, выложил, спать было с ней неудобно. С пачкой курева удобно, а с ней нет!

Бормочет что-то извиняющееся, связанное, но не запоминает что, идет к мужикам за зажигалкой.

Александр протягивает ему руку. И тут, свет падает по-божественному, голубые глаза как-то по мягкому на него смотрят, наверное, отцовско-президенско-левацкий инстинкт – над даунами не смеяться, глазеть снисходительно. Проблема не в этом, не в Александре вообще и не в его теплых глазах. Славу это не капельки не бесит, ему тепло на душе, ему приятно.

Шаг за шагом, к пиздящей компании белых воротничков.

Спрашивает зажигалку, ему ехидно отвечают, не с фбк ли он и, страх какой, спрашивают, почему ушел из видеоблогинга!

Шутка.

Про блогинг вопросов нет, не входят мужики за 35, в золотые полтора миллиона Славиных подписчиков. Новенькую под Эн Энович обсмеивают, но зажигалку, чисто из мужской солидарности дают. В чем дело Слава понимает только, когда по позвоночнику проходит горячая волна от стоящего близ того самого тела. Слава затылком чувствует Александра, и лицо, которым однажды прижался к его куртке, начинает гореть, но он на то тытрубер, что бы рассказывать, как пихал себе в очко анальные шарики и не краснеть.