Игорь Сотников - Палиндром

– Ну и ловок же этот Коконов. – Покусывая свои губы, принялся мотивироваться на злость Гноз. – Специально отлучился типа руки помыть, чтобы сразу не выдать себя. – Но только Гноз так подумал, как вот он, Коконов, поднимается по лестнице и с видом человека беззаботного, чью поступь не отягощают лишние знания и секреты, идёт к столу.

Ну а как только вслед за Гнозом всем остальным за столом господам на глаза показался господин Коконов, то все они как один отстали от Нервозова, и тут же догадались о том, как они раньше не догадались о том, про кого говорил господин с Оксфордским акцентом. – Конечно Коконов, а кто же ещё. – Озвучив про себя эту догадку, сидящие за столом господа с неприкрытым вниманием уставились на Коконова и приняли сопровождать своим вниманием его подход к столу.

Ну а Коконов человек по своей сути хоть и нахальный, и к тому же привычный к тому, что его терпеть видеть не могут, всё же ему было несколько неожиданно видеть, сколько внимания привлекло его появление. А как только Коконов обнаружил, что все эти господа что только и делают, как только следят за каждым его шагом и за всем что делается на поверхности его самого, то он вдруг весь напрягся и чуть было даже не споткнулся на ровном месте.

– Не понял? Что они тут задумали? Или может во мне что-то не так увидели? – нервно задался вопросами Коконов, тут же принявшись образно и буквально, покосившись взглядом, осматривать себя со стороны. – Вот чёрт! – чертыхнулся Коконов, обнаружив на концах своих туфлей мокрые пятна. – И ведь никому не докажешь, что это я водой из под крана обрызгался, а не как они все нездорово решат, опираясь на свои проблемные заходы в туалет.

С другой же стороны стола, со стороны сидящих за ним господ, хоть и всякого рода в их головах мысли бурлили, но к их чести нужно сказать, что они так низко в своих взглядах и мыслях на него не опускались, как это за них подумал Коконов. Из чего проистекает одна немаловажная истина, о которой все знают, но вечно забывают: никто так низко о себе не думает, как сам думающий за других людей о себе человек.

Тем временем Коконов, приблизившись к столу, замечает, что за их столом присутствует незнакомец, что наводит его на новую, малоприятную для Маккейна мысль. – Так вот оно что. – Догадался Коконов, что или вернее кто послужил причиной того, что он там чуть не упал в сомнении насчёт себя. – На воре шапка горит и ноги заплетаются. – Красноречиво переглянувшись со многими за столом, выразил общее мнение Гноз, когда Коконов вдруг так неожиданно для себя споткнулся на ровном месте.

– Этот козёл что-то про меня нелицеприятное наплёл. – Пришёл к выводу Коконов, взглядом холодного презрения обдав Маккейна.

– Поздно строить из себя недотрогу, ты уже никого не обманешь своим лицедейством. – Внутренне усмехнувшись, немедленно отреагировал на этот брошенный Коконовым взгляд презрения Самоед.

Коконов же принялся судорожно размышлять над тем, что этот козёл мог такого неизвестного всем о нём наговорить, отчего он стал объектом всеобщего внимания. – Наверняка, какую-нибудь похабную пакость. Знаю я их подлецов, другое их даже не заинтересует. – Решил Коконов, так и не поняв, что именно мог рассказать этот козёл, чья рожа ему кажется больно знакомой. – Если вспомню, где я его мог видеть, то смогу понять, что он мог про меня наплести. – Но у Коконова времени на все эти воспоминания нет, и он вынужден занять своё место за столом в полном неведении того, что здесь происходит.

– А это ещё что за козёл? – скорей всего именно таких слов можно было прямо сейчас ожидать от Коконова, который так крепко сел на свой стул, что всех вдруг охватило такое чувство, что сейчас Коконов вместе со стулом провалится на этаж ниже. Но Коконов, несмотря на все эти предпосылки провалиться вниз, на этаж ниже, где он если что уже был, всё-таки не смог всех так не удивить, а всё потому, что он как упоминалось чуть выше, действительно там уже был и второй раз мыть руки он при любом развитие ситуации с собой не намерен.

Ну а как только такая возможность осуществления дальнейшего будущего с Коконовым произойдёт, то он ещё не так пригвоздит к месту Маккейна, явно не встречавшего в своих Оксфордах таких прямолинейных господ, которые не будут тушеваться перед его Оксфордским акцентом и без всякого акцента, не стесняясь своего акающего говора и добавочной изюминки во рту в виде картавости своего произношения, сразу же расскажут всё, что о нём знают и думают те, кто вокруг.

На что Мкккейн, как человек не простой, а с Оксфордским акцентом, невозмутимо возмутится, лицемерно сославшись на то, что их в Оксфорде таким необычным языкам не обучали. И если господин хороший, а на это он очень надеется и уповает, всё как следует, насчёт него уразумеет, то он готов пойти на компромисс и его понять. В общем, по мнению разошедшегося Коконова, принялся брехать как сивый мерин. – Я вас, сэр, не понимаю. – С хрипотцой в голосе, сухо ответит господин с Оксфордским акцентом, подчёркивая эту свою малограмотность тем, что он к своему стыду даже не удосужился поднять глаза на Коконова.

Но Коконова на такие уловки не поймаешь, он прекрасно видит или ощущает через передающуюся по столу вибрацию, как дрожат коленки этого господина с Оксфордским акцентом, решившего подмазаться к нему через это видение в нём сэра. И Коконов в ответ готов и сам не понимать этого недальновидного грубияна с Оксфордским акцентом. Что, как знает господин Коконов, уму непостижимая, невероятная наглость для всех этих господ с Оксфордским акцентом, которые с молоком матери убеждены в том, что только они могут себе позволить не понимать людей без Оксфордского акцента, тогда как людям без Оксфордского акцента, такое не позволено в принципе. А тут вдруг, да ещё прилюдно, выясняется, что это его не понимают с такими взглядами на людей без Оксфордского акцента.

Ну а дальше всё логично и предсказуемо. Господин с Оксфордским акцентом вместе со своей самобытность себя, то есть со своим апломбом и самонадеянностью, теряет свой Оксфордский акцент и, вернувшись к общим истокам, переходит на всем понятный язык улиц.

Правда в этом господине уж больно сильно засела эта его близость к Оксфордам, что он не сразу готов к конструктивному диалогу, а с ходу начинает заручаться поддержкой своих знатных корешей. – А ты Генриха кровавого знаешь. – Заглотнув из бутылки вина, спрашивает Коконова этот господин уже без Оксфордского акцента. Но Коконов ещё не таким знатокам обламывал зубы.

– А клал я на ваших кровавых с прибором. Понял! – Коконов своим красноречивым заявлением, сопроводив его весьма знаковым жестом, который во всей красе указывал на упомянутый Коконовым прибор, прямо роняет этого неразумного господина под стол. Скорей всего вид демонстрируемого Коконовым прибора и помутило рассудок господина без Оксфордского акцента, не ожидавшего увидеть такое величие сил столь подготовленного Коконова.