Игорь Сотников - Палиндром

Ну а так как наличие более высокого, чем у начальника роста, как подозревал человек настроения, ещё не даёт полной уверенности в том, что ты будешь смотреть на него сверху вниз, то тут нужно как следует подумать над тем, что такого придумать, чтобы начальник ничего с собой не мог поделать и первым бросился бы на него снизу вверх смотреть. С чем, с этой не тривиальной задачей, человек настроения и засыпает прямо там, где и его эта задача и застала – на полу в туалете.

Правда бывают и такие редкие случаи, когда среди людей приземлённых, то есть тех, кто за себя всё решили и теперь занимались лишь тем, что за всех остальных, не таких как они решительных людей решали их нерешённости, встречаются и не понятно как там, среди всего этого великолепия и монолита оказались, люди всё того же настроения. И хотя они так, как самые обычные люди настроения открыто и вызывающе вопросы себя не ведут, всё же они никак не могут скрыть эту свою ветренность мысли, заставляющую их метаться из одной стороны в другую – не может этот человек занять чёткую позицию по тому или иному вопросу – и на день, ни по разу меняют своё мнение по всё тому же, неопределённому вопросу.

И здесь уже не обходится без того, что этими людьми настроения, в своих целях пользуются люди с крепкой жизненной позицией. И они, эти целеустремлённые люди, которым для проведения своих начинаний необходимо заручиться поддержкой дополнительных голосов из той колеблющейся массы, всё сплошь состоящей из людей настроения, прозванные этими людьми с крепкими взглядами, болотом, всякими обманными способами склоняют в свою сторону этих людей настроения, по своей сути, уж больно доверчивых людей. А потом все кричат, что в коррупции погрязли все эшелоны власти, когда всему виной людская доверчивость, ведь они на слово поверили и не могли не поверить, когда им давали такие мамой клянусь обещания столь уважаемые представители власти.

– И это вам, как проводнику этого блага. – Не только словами, но и действием аргументировали необходимость принятия выдвигаемого законопроекта эти целеустремлённые господа конгрессмены.

И всё бы хорошо, если бы не эта склонность людей настроения менять на ходу своё неустойчивое мнение. И часто случается так, что эти люди настроения из конгрессменского корпуса, и словом и делом убеждённые людьми с крепкими взглядами в чём-то своём программном, стоит им только отойти в те же кулуары, или потеряться из виду этих людей с крепкими взглядами, с которыми у них уже есть свои предварительные договорённости, как они сбитые столку новым и более заманчивым предложением со стороны других людей с крепкими взглядами, но только в другую сторону, уже и забыли о своих прежних договорённостях. Из-за чего эти люди настроения начинают переоценивать своё значение, а людям с крепкими взглядами приходиться идти на дополнительные издержки, которые всё равно не гарантируют принятие их законопроектов.

И видимо такое положение вещей в скором времени перестало устраивать всех этих людей с крепкими взглядами, чего не скажешь о людях настроения, и они в кое веке объединились и законодательно закрепили по своим устойчивым местам, по партиям, этих людей настроения. Ну а зная, какое в головах людей настроения всегда творится поветрие, дабы они и внутри партии не баламутили людям голову, создавая свои фракции, из среды этих людей настроения выбрали самого амбициозного и дерзко-непоседливого, и назначили его лидером партийного большинства. Ну а этот партий лидер, как плоть от плоти от людей настроения, как никто другой умел усмирять и направлять в нужную сторону все эти поветрия, возникающие в головах людей партийного настроения.

Так что нет ничего удивительного в том, что этот лидер одного из двух партийного большинства, пользовался непременным уважением со стороны его противников из другого партийного большинства, – вот бы нам такого лидера, – и скрытой за лицемерными улыбками неприязнью со стороны членов своей партии – они, будучи людьми амбициозными, скорей всего не довольствовались своим отчасти не лидерским положением, чем лидерским положением их лидера, конгрессмена Альцгеймера. Который со своей стороны не забывал их и отвечал им тем же уважением.

Между тем партийное лидерство конгрессмена Альцгеймера, налагая на него немалую ответственность за партийную дисциплину, – бля*ь, будете голосовать, как требует от вас партийная дисциплина, и как я её выразитель скажу, – хоть и способствовало тому, что он стал более собран и целеустремлённее мыслить, – а это шаг за шагом приближало его к кругу крепко стоящих и также мыслящих господ, – всё же его внутреннее я, человека настроения, время от времени, да давало ему о себе знать. А как давало, то конгрессмен Альцгеймер на это время забывался, кто он есть такой, и в поисках ответа на этот вопрос начинал задаваться этим вопросом ко всем тем, кто встанет на его пути. – А ты, тля, знаешь, кто я на самом деле такой?

Ну а когда тебя схватили за горло или просто за галстук, который затянулся на вашей шее до вашей потери возможности продохнуть, а что уж говорить о том, что ваши слова в такую узкую горловую щель и не смогли бы протиснуться, то разве можно, кроме хрипов, как-то ещё ответить на этот так волнующий конгрессмена Альцгеймера вопрос. И одно только радует в этом вопросе схваченного за горло человека, так это то, что конгрессмен Альцгеймер обладал хорошей памятью – стоило ему только отпустить за горло того, кого он вздумал о себе спросить, как тут же и забывал о нём.

Ну а когда так бросает из стороны в стороны, что трудно устоять на ногах, то те люди, кто часто был подвержен приступам такого шатающего состояния, знают, что лучший выход из этого положения, это сесть за руль автомобиля. Где, как минимум, не будет видно, как тебя шатает, да и там не в пример ногам комфортнее перемещаться из одного пространства в другое. – И даже ноги не устают. – Пролетев на своём «Феррари», к примеру, 100 метров за семь секунд, не без оснований утвердит эту истину Альцгеймер. И его ноги, на всё про всё имеющие своё противоположное ему мнение, на этот раз даже в пятках не отзовутся против.

При этом переменчивость настроения продолжает сказываться на Альцгеймере, вдруг решивший сегодня прислушаться к своему первому я, кидая свои ноги из одной крайности в другую, а именно от педали тормоза к педали акселератора. Где он то вдавит в пол педаль, отвечающую за скорость его мысли, отчего не только у него мысли все собираются в кучу, там, на затылке, но и у тех, кто выехал на эту дорогу в столь для себя неурочный час, а то возьмёт и передумает вплющиваться в стену дома, и в задумчивости нажмёт на педаль тормоза, которая приведёт к остановке его мыслей, сердца и автомобиля по центру оживлённой улицы. Куда тут же сбегутся всполошенные его ездой прохожие и сзади остановившиеся водители, и начнут обвинять его в том, чего ни промилле в его крови нет.