Андрей Белоглазов - Банкет

Следователь вернулся через сорок минут в тот же кабинет, седого генерала было не узнать – тот сидел на полу рядом с креслом, рубаха разорвана, дышит тяжело, но видимых синяков нет. При виде следователя с трудом поднялся, смотрит с ненавистью:

– Сука, как же я тебя…, Вас всех гнид просмотрел то, а?

– Да Вы присаживайтесь, генерал, – по–хозяйски размещается на кресле со спинкой следователь, – Не обижайтесь на меня, повторяю я Вас уважаю, и мы с Вами очень похожи – служивые люди. Вы были выше, но пошли вниз, я Вас спущу до самого дна. Поверьте моему чутью бывшего прокурора, а ныне следака, если я Вас не утоплю, запросто могу оказаться в соседней с Вами камере. Поэтому список вопросов у меня такой… Коньяк будете? А меня интересует перечень Вашей недвижимости за рубежом, фамилии имена исполнительных директоров оффшорных компаний, принадлежащих Вам и Вашим родственникам. Вот бумага ручка пишите. Пошел я? Да ладно, Вас сейчас чем били валенками или бутылками с водой? Я уйду, а Вас отмудохают руками, ногами и палками резиновыми, через три дня, когда будет подзаживать, операцию повторим, как там у Симонова «С той же силой в ту же боль». Да, что я Вам рассказываю, Вы же и сами все знаете. И не жалейте Вы себя, наша с Вами «палочная» система сколько людей в стране сломала? Был бизнесмен стал бомж, баб на панель, если не с Вами, да генерал? Я выпью с Вашего позволения коньяк отечественный, но хороший – семь лет, «Каспий». Вам плеснуть? Следователь достал из «утюга» открытую бутылку коньяка, 2 пластиковых стаканчика, целлофановый пакетик с пластиковой тарелкой и нарезанными дольками лимона, – Вы может виски предпочитаете? Что-то я не смотрел Ваши увлечения в личном деле, а я коньяк. Так все–таки не будете? А я за Вас выпью! Это правильно! Если бы Вы сейчас остановились, то это уровень майора какого-нибудь зачуханного, отвечающего за безопасность в Богом забытом армейском гарнизоне. А Вы целый генерал-полковник – надо соответствовать, мы с Вами целую карьеру здесь пройдем вместе. Камера у Вас одиночная, повесится Вам не дадим. В рукаве у меня сами понимаете еще есть перевод Вас в камеру с местными активистами, поближе к народу, пойдем вместе с Вами народной тропой, так сказать. У меня дети в школе Солженицына изучают, про ужасы 37 года, но мы то с Вами люди системы, знаем, что ужасы то остались. Да? Только, конечно, не для всех. Для нас с Вами до сего дня не было, а мужика то мы с Вами под нары загнали! Я еще выпью, с Вашего позволения… Честно сказать, не верю я в Вас, сойдете Вы с дистанции, ибо нет в Вашей биографии ничего героического. Но я за Вас буду болеть! Вдруг Вы пройдете все ужасы, которые я, как наместник черта здесь на земле, вынужден Вам буду прописать, плюнете мне в рожу возле самого финиша и прошамкаете беззубо: «Да пошел ты!». И вот тогда, восхищенный, я буду вынужден нарушить правила и дисквалифицировать Вас, применив «сыворотку правды» – скополамин. А Вы вздрогнули, то есть про достижения наших ведомственных химиков и нейрофизиологов Вы знаете. Да спец препарат СП-108, тот самый с помощью которого индусы в 2008 теракт в Мумбае расследовали. Лекцию Вам прочитать? Молчите. На самом верху высшей нервной деятельности, которая отличает нас от животных находится сознание. Оно состоит из двух пластов – глубинного самоосознания (СО) и поверхностного самовыражения (СВ). СВ никогда не раскрывает полностью СО, а чаще блокирует его проявления. А СО нас прежде всего интересует. Так вот после того, как Вы пройдете весь путь свой здесь и останетесь наедине только со своими мыслями, от Вашего СВ останется тоненькая пленочка, которую уберет наш спецпрепарат. Представляете Вы в конце пути, а тут подножка и Вы все равно все рассказываете, а ведь обидно сколько всего пришлось напрасно вынести… Берите ручку! Пишите!

Что нет? Все-таки нет? Ну значит в добрый путь! Зайду через три дня. А, кстати, может мы зря тут с Вами возимся, и не передадут награбленное Вам, нам, то есть, Ваши дети и внуки, на которых записано нажитое Вами имущество за бугром. А что? Соберутся Ваши родственники где-нибудь в Лондонском Англитере или в пабе, по-семейному. Супруги Вашей не будет, она в Шереметьево нами задержана, выезд из страны ей запрещен, старшая дочь тоже здесь. Кто там останется за главного? Сын? Но значит он и откроет семейное сборище и скажет и племянничкам: «Помянем наших родителей, папашку и мамашку, они, в принципе еще живы, но уже покойники, потому, что из Рашки их не отпустят никогда! И звонки их о том, что надо переписать нашу собственность на каких-то гебешных придурков, а за это нам выпустят сюда вашу, племянники, мать и бабушку, лажа полная! С одной стороны, обманут, конечно. А с другой мама моя, ваша бабушка, старая уже, жить ей осталось всего ничего и пусть немного пострадает за нас, пьющих туманный воздух свободы здесь, а сеструхе, мамке вашей, я вообще говорил: «Куда ты, дура, прешься? А если их вернут сюда, то мы, реально обеднеем и вы, племяннички уже не сможете выкладывать в инстаграм, как вы ссыте на деньги. Ну? Как считаете, племяшки, что нам делать? Бежать в бибися и давать интервью, что Рашка пытается вернуть себе взад западную контрибуцию, оставить без куска хлеба подданных Виндзорской короны! Молодец, племяш! Не ходила твоя бабка налево от нашего геройского деда, и течет в наших жилах его храбрая кровь! Уверен – он бы так и поступил на нашем месте.» Что, плачешь, генерал? Будешь писать? Нет? Уважаю, встретимся через три дня!

Глава 13 Сотрудник Центробанка

Следователь ожидавшей в стандартной допросной в СИЗО – стол, два стула клетка, зарешеченное окно, имел звание полковника юстиции. Полковник, сорока лет, с узким благородным лицом, слегка глубоко посаженными умными глазами, нос с горбинкой, производил впечатление чуткой поджарой ищейки. В комнату ввели грузную женщину с красным пористым лицом, свалявшимися крашеными волосами, в сиреневом джемпере с глубоким вырезом и длинной юбке. Следователь взмахом руки отпустил конвойных и обратился к женщине, – Здравствуйте, присаживайтесь. Как Ваше самочувствие? Сокамерницы не обижают?

– Я буду общаться только в присутствии своего адвоката!

– Понимаете в чем дело, адвокатов не хватает. Слишком много коррупции и убийств в нашей с Вами стране, поэтому адвокатов не хватает. Вы же я знаю уже связывались с адвокатом, и что получилось?

– Да, администрация изолятора, давала мне возможность связаться с адвокатом, которого нашел мой муж, он обещал, а потом отказался. А с другим я в очереди стояла два дня, но мест встречи с адвокатами не хватает. Но я буду жаловаться!

– Так ведь Вы и так уже пять жалоб написали! Ведь сразу же видно грамотного человека, бывшего аудитора с двумя… У Вас же два высших образования? Вот правильно. Жалобы ваши рассматриваются и на все Вы получите ответ. Единственное, что в Европейский Совет по правам человека Ваша жалоба не уйдет, вернется к Вам в нераспечатанном виде! Все по закону. Но, у Вас же в камере есть телевизор? Вы выступление нашего гаранта слышали? Выходим мы из Совета Европы, ну и соответственно из юрисдикции Европейских судов. Ну Вы не расстраивайтесь, у нас же страна поворачивается на Восток, и еще в 15 году наш министр иностранных дел на встрече в Пекине с представителями стран Юго-Восточной Азии проговаривал вопросы создания в Гонконге, если я не ошибаюсь, Азиатского суда по правам человека АСПЧ. По слухам, дело сдвинулось с мертвой точки и в 20__ году суд начнет работу, уверяю Вас, что я сразу поставлю Вас в известность, и вы сможете подать туда свою жалобу.