Олег Дудинцев - Парниковый эффект

После уколов, компресса на лоб и капельницы пациент пришел в себя окончательно, а последовавшие за этим осмотры и рентгеновские исследования показали трещину седьмого ребра, легкое сотрясение мозга и сильный ушиб копчика. Диагноз, естественно, не смертельный, но требующий прежде всего покоя, покоя и еще раз покоя, и его, наотрез отказавшегося остаться в больнице, снабдили в качестве праздничного подарка резиновой «уткой», шприцами и обезболивающими лекарствами и доставили в стягивающем тело корсете около восьми часов вечера в номер отеля.

– Это я во всем виновата, дура! – не переставая, корила себя Лариса и просила прощения за свою авантюру, а лежавший в кровати на «утке» Ланцов ее успокаивал:

– Нет здесь твоей вины, Лара. Это я, идиот, за молодыми погнался, удаль свою хотел показать, вот и доездился.

В разгар их перекрестного самобичевания зазвонил мобильник Ланцова, и Лариса взяла его со стола и приложила к уху больного. Звонила Нина Петровна, встревоженная вместе со всем их семейством, уже проводившим за общим столом уходящий год, молчанием мужа, за целый день так и не позвонившего. На что Василий Васильевич, собрав волю в кулак, коротко объяснил ей, что с самого утра занят учебой и до сих пор еще слушает лекцию о сборе и переработке домашних отходов, поздравил всех с праздником и пообещал чаще звонить, после чего по его сигналу Лариса прервала связь.

– Плесни-ка мне виски для снятия боли и себе тоже налей, – попросил ее Василий Васильевич. – Да телевизор включи, чтоб не так тошно было.

Лариса защелкала пультом от телевизора и наткнулась на одном из каналов на Президента России, обращавшегося с поздравительным словом к народу.

Приободренная праздничным видом Кремля и пожеланиями главы государства, она быстро разлила по рюмкам виски и, прихватив два кусочка салями из домашних припасов Ланцова, села у его изголовья и под бой кремлевских курантов влила целительную микстуру в рот обездвиженного любовника, а следом выпила и сама, пожелав Василию Васильевичу побыстрее поправиться и встать на ноги.

Надо отметить, что стараниями персонала отеля, искренне сострадавшего герру Ланцофф, остаток вечера они провели в более уже приподнятом настроении. И хотя коллективный праздничный ужин их, увы, миновал, в номер им прикатили сервированный столик, украшенный сосновой веткой с шарами, горящей свечой и красочной поздравительной открыткой, и под песни и шутки звезд российского шоу-бизнеса они вполне себе сносно в сложившихся обстоятельствах встретили приход нового года.

Последующие два дня Ланцов, не вставая с постели, обживал подаренную ему «утку». Голова его более-менее пришла в норму, к боли в ребре он стал привыкать, и лишь ушибленный копчик не позволял ему полноценно двигаться. Лариса заботливо его обихаживала, кормила пищей из ресторана, делала сама обезболивающие уколы, а предоставленное ей свободное время проводила на горнолыжных склонах с Володей, оттачивая там свое мастерство. Причем инициатором такого ее времяпрепровождения являлся сам Василий Васильевич, и его благородство делало ему как мужчине честь. Сам же он коротал время за просмотром российского телевидения, чтением на родном языке Библии, случайно обнаруженной им в прикроватной тумбочке, мало что в ней понимая, и дегустацией алкоголя из мини-бара, притуплявшего по его словам физическую, а вместе с ней и душевную боль.

Такое комплексное лечение вскоре дало положительный результат, и на третий день он самостоятельно уже поднялся с кровати и, опираясь на подаренный ему владельцем отеля тирольский посох, добрался до санузла, где воспользовался техническими приспособлениями для людей с ограниченными возможностями и по достоинству оценил всю их значимость.

За сутки до окончания тура Ланцов, опираясь на посох, спустился на завтрак, а затем более часа любовался с крыльца отеля окружающими красотами, вдыхал целительный горный воздух, проветривая затуманенные за время болезни мозги, а под конец прогулки закашлялся, и обеспокоенная этим Лариса взяла его под руку и повела греться в номер, чтобы, не дай Бог, не разболеться перед обратной дорогой.

Вечером после ужина они еще раз вышли на улицу и добрались до ближайшего магазинчика, проверяя свои физические кондиции, приобрели там сувениры для близких, после чего вернулись в свой номер, где в этот момент надрывался оставленный на столе мобильник Ланцова.

Звонил взволнованный чем-то Никешин, сразу же после второпях брошенного им приветствия поинтересовавшийся у начальника датой его возвращения в Питер, и тот, почуяв недоброе, спросил у него:

– Завтра буду, а что там у вас стряслось?

– У нас тут такое… такое… творится! Папа с Афона приехал, а в городе Апокалипсис: трубы лопаются, сосульки падают, народ гибнет! Грозится всех в монастырь сослать! – затараторил ему в ухо Никешин, и из последующего его импульсивного сбивчивого рассказа Ланцов уяснил для себя, что вернувшийся после паломнического тура городской губернатор был поражен масштабами бедствия, ввел в городе чрезвычайное положение и назначил на девятое января совещание в Смольном. Он на него успевал, поэтому паническому настроению зама поддаваться не стал, а лишь распорядился встретить его в аэропорту и подготовить ему к совещанию необходимые цифры.

Проводить отъезжающих на родину знаменитостей вышел на следующий день весь персонал отеля, вручивший на память герру Ланцофф в дополнение к посоху тирольскую шляпу с пером. Растроганный этим вниманием Василий Васильевич снял с головы пыжиковую шапку-ушанку и презентовал ее владельцу отеля, не принимая от него никаких возражений, а вместо нее водрузил себе на макушку под аплодисменты собравшихся местный национальный убор, пообещав к ним снова приехать, но только теперь уже летом, и пошутил, что первый лыжный разряд он уже заработал.

Инструктор Володя, погрузив чемоданы не утративших оптимизма испорченным отдыхом соотечественников в микроавтобус, предложил проводить их до самого Инсбрука и посадить в самолет, на что Ланцов с радостью согласился, в очередной раз подумав: «Замечательный парень, не ошибся я в нем».

Обратный их перелет на родину был утомительным и радости им не доставил, а поданная в пластиковых контейнерах еда показалась безвкусной и вызвала у Ланцова только изжогу, и он, чтобы как-то отвлечься от сумрачных мыслей и нехороших предчувствий, пытался несколько раз заснуть, но ноющая боль в ребре под корсетом не позволяла ему комфортно расположиться в кресле.

Лариса же всю дорогу молча листала журналы и проспекты турфирм, и лишь когда шасси самолета коснулись посадочной полосы, отложила их в сторону и, вглядываясь в темноту за иллюминатором, с грустью сказала: «Вот и сказке конец», не подозревая в эту минуту, что это только начало истории.